Валериан Скворцов - Укради у мертвого смерть

Ват подрабатывал в любых изданиях, считался «фри-лансером», то есть выступающим на свой кошт журналистом. Его бы не взяли в штат, даже найдись место в газете, журнале, на радио или телевидении. Раз в месяц он получал вызов либо в полицию, либо в армейскую контрразведку, где все же не совсем представляли, как с ним обойтись. Ват повторял, что если его подозревают в связях с левыми или террористами, то это — сущая нелепость, поскольку леваки и террори­сты следуют западным образцам, а он, то есть Ват, решитель­но выступает против иностранного вмешательства, загляни­те в ксерокопии его статей в деле. Стало быть, он заодно с полицией, заодно с контрразведчиками, которые пресекают иностранную пропаганду... И все-таки Ват угодил в Бум Буд.

Бэзил надеялся, что управление по делам иностранцев, может, не поставит под угрозу его визу, если разыскать Вата и выйти через него... ну, хотя бы на Пратит Тука, восходящую звезду в профобъединении Конгресс труда. Тук выступает вроде бы с решительных позиций, интересен как личность. Проскальзывали сообщения, будто его сторонники выска­зываются и за создание собственной партии. Пресса то ли удивлялась, то ли возмущалась, что окружение Тука не заме­чено в коррупции, а попытки подкупить предпринимались, и это привлекло внимание даже офицеров армии, верхушка которой контролирует страну.

Ват Ченгпрадит водил знакомства со многими «нужны­ми» людьми, часть которых, случалось, действовала, воз­можно, и за чертой закона. Как оценивал с нравственной точки зрения сам Ват, трудно сказать. Многие считают, го­ворил он Бэзилу, будто в Азии покупается абсолютно все. Но даже прожженные политиканы не берутся утверждать, что можно купить чье-либо сознание. Понятие о чести у нас, говорил Ват, иное, чем европейское. Сильный человек уважа­ем, и, поскольку он сильный, ему позволено все. Справедли­вость ничего не значит. Такого понятия нет. Нет, потому что нет и не может быть справедливости. Тот, кто не обогащается за счет собственной мощи, попросту ненормален. Сила, даже руководствующаяся низменными мотивами, восхищает. Руководствующаяся исключительно законностью и спра­ведливостью власть вызывает пренебрежение. Лев презира­ем, поскольку лишен коварства. Тигра боятся — он непред­ сказуем. Но почитают только лиса, который проворен, изворотлив, предприимчив и расчетлив в преследовании выгоды. Высказаться о ком-то, что он — лиса, значит про­явить уважение.

Лиса ли Ват? И друг? Возможно ли вообще знать навер­ное, что таец ваш друг? Законы вежливости в Южных морях неукоснительно предписывают предвосхищать желания друзей, тщательно скрывая собственные. Мы дружим и в радости, и в печали. Сочувствие, искренняя печаль, случись несчастье, особенно ценим и помним. В буддистском мире и к величайшему горю — последнему уходу близкого человека даже внешне следует относиться как к уходу в лучшее, ибо только к лучшему вели добродетели, которыми, несомненно, обладал и выделялся усопший. Улыбайтесь и ликуйте в по­хоронной процессии словно на вечеринке, на которой бы покойник обмывал повышение по службе или редкую удачу! Вопиющая бестактность разделять печали. Друг — только для лучшего.

Жара, жара делает раздражительным, подумал Бэзил. И неуверенным. Ему совсем не нравилось задание из редакции.

Он тронул водителя за плечо.

- Да, сэр?

Висячие усы, острый, в волосках подбородок, тронутые красными прожилками белки, сероватый оттенок скул, ежик над выпуклым лбом. Возможно, сержант или лейтенант, подрабатывающий вне службы. Пожалуй, что так, поскольку водитель взял ровно столько, сколько и стоил маршрут, не заводя торга.

Прамин-граунд перед королевским дворцом заливало солнце. Четыре змея реяли в белесой выси, дергаясь под ударами ветра, ходившего над крышами пагод, дворцовых построек и Таммасатского университета. Раз в году, между февралем и апрелем, над площадью завязывались воздуш­ные бои бумажных драконов. Когда и что выигрывали побе­дители, кроме восторгов зрителей, Бэзилу никто объяснить внятно не смог. Тайны района, который в один непримеча­тельный день очищали ото всех, кто оказался без галстука, а в другой предоставляли под толкучку, на которой торговали, составляли прошения и гороскопы, занимались врачевани­ем души и тела, пением и танцами, а также многим другим, будь на то охота.

Хотя жена Вата определенно сказала, где его искать, что он — в пагоде Ват По, Бэзил на всякий случай прежде загля­нул в Ват Махатхат, стоявшую ближе к университету. Будди­стский клир этого монастыря считался теоретическим стол­пом религии и знавал бурные времена. Двадцать с лишим лет назад верховный бонза пагоды обвинялся в «сборе ору­жия и ведении пропаганды коммунистической доктрины среди монахов». Четыреста бонз в шафрановых тогах и ты­сячная толпа мирян тянулась за его преосвященством до ворот Бум Буда. Шум наделал процесс и другого бонзы, которого привлекали к уголовной ответственности за рас­праву руками наемного убийцы над противником по теоре­тическим прениям. У Вата имелись знакомства в пагоде, и он мог оказаться на ее подворье.