Валериан Скворцов - Укради у мертвого смерть

Семенов кивнул Севастьянову, чтобы принес из машины два чемодана тогдашних китайских денег, которые торг­предство не знало куда пристроить... За бриллиант пришла благодарность из Москвы.

— Вот видите, как я прав... Сколько валюты дали роди­не, — сказал торгпред.

Семенов умер потом, кажется, в Америке за рабочим сто­лом.

Вот и Васильев теперь умер...

В кооперативной квартире в Беляево-Богородском, кото­рое он ненавидел за безликость, Севастьянов минут двадцать дремал в горячей ванне. Черный или темный костюм решил не надевать. Теперь он сам как Васильев. Что же носить траур по самому себе? «Грехи» Васильева отныне на нем одном. Выбрал твидовый пиджак, голубую сорочку и черный вяза­ный галстук.

В полдень Севастьянов вошел в приемную генерального директора объединения. Секретарша оказалась новая. Воло­сы стянуты в тугой пучок. С сухих пальцев съезжали массив­ные серебряные кольца, маятником мелькала на тонкой це­почке бирюзовая брошь. Склонившись, она раздраженно ворошила пачку документов. Бросила все на стол, схватила трубку, набрала номер и быстро заговорила:

— Ребров! Рабочие не появились. Я же просила вынести кресла... Ну кто держит в приемной кресла? Что же, выходит, у нас ждать заставляют?

Бросила трубку.

— Вам не назначали, у меня не записано... Я справлюсь и позвоню, зачем ждать? Вы ведь есть в телефонном списке, товарищ Севастьянов?

Он открыл дверь к генеральному.

— Севастьянов! Вернитесь! — закричала она.

На его пальцы, державшие ручку, легло нечто вроде раз­мятого пластилина, теплое и весомое.

— Возвратился? — сказал Людвиг Семейных, выходив­ший от начальства. Рука удивительно походила на его лицо. Выбритое до пор. — Тут я проектик некролога набросал... Ну, давай-давай, вдвигайся. Я с тобой...

- Проектик некролога, проектик объяснения в любви...

— Что ты говоришь?

— Проектик некролога есть проектик объяснения в люб­ви покойному.

— Все шутишь? Ну, ну... В такую минуту.

- Не топчитесь в дверях, — велел генеральный. — Сквозняк.

— Валентин Петрович, — сказала секретарша из дверей. Ребров не убирает кресла. Говорит, они так и значатся инвентарной описи — кресла в приемной... Ребров не пони­мает, как актуально, когда в приемной ни стульев, ни кресел!

Генеральный помахал в воздухе рукой — мол, оставьте пока, — одновременно приглашая усаживаться.

— Севастьянов посетил дачу, где скончался Васильев, — доложил Семейных.

— Оперативно... Расскажи.

— Умер без мучений. В шезлонге. Дома никого не было. Да и некому... Увезли в Калининский морг.

— Дачу опечатали? — спросил Семейных.

— Об этом потом, — сказал Валентин Петрович. Грузно лег локтями и грудью на столешницу. Сокрушенно помол­ чал .Поднял тяжелые коричневые веки на Севастьянова.

— Не стало, значит... Да, вот так вот. Дела земные...

Искоса взглянул на Семейных.

— Вы оповестили?

— Да когда же, Валентин Петрович?

— Значит, так, Севастьянов... Решение о вашем назначе­нии вышло. Не скрою, пришлось пробивать. Ряд товарищей полагали, что вы с Васильевым оказались... ну, как-то втянуты в эту историю с кредитами уж слишком глубоко. Слиш­ комлично. Это бросалось в глаза. Не скрою, объясняли это на почве не только излишних амбиций, но и материальных интересов. Фигурировал список подарков, которые вам пре­подносились в Сингапуре... Лучше я вот так, прямо вам скажу, а? К счастью, в соответствующем месте отнеслись к это­му спокойно. Равнодушно, я бы сказал. Действительно, до­мыслы...

— Васильев говорил, что всякий бухгалтер когда-нибудь да получает повестку в прокуратуру, — сказал Севастьянов.

— Тут, может, не прокурор бы вызвал, — вздохнул Люд­виг Семейных.

Помолчали.

— Ну, ладно... Собирайтесь и вылетайте, — сказал гене­ральный. — Дела сдайте Семейных. В Сингапуре ради вас и вашей семьи помните: к старому не возвращаться... Василь­евское забыто. Обычная серьезная работа. Серьезная! Наде­юсь, это понятно...

Севастьянов молчал.

Генеральный, подумав, развернулся с креслом к железно­му шкафу, вытянул ящик и достал пластиковую папку. Пе­ребросил через стол Севастьянову. Внутри лежала ксероко­пия газетной вырезки. Поверху красными чернилами указывалось: «Для служебного пользования. «Стрейтс тайме» такого-то числа, такая-то страница. Перевод.»

Валентин Петрович английского не знал.

«В Верховный суд Республики Сингапур. Дело о банкрот­стве номер 1848 за 1985 год. Касается: Ли Тео Ленга, бывше­го партнера «Ассошиэйтед мерчант бэнк».