Стивен Хантер - Мёртвый ноль

— Боб, нам пора идти.

Он поблагодарил Холлистера за доброе вступление, которое, по его мнению, сильно утеплило атмосферу в комнате, затем все обменялись рукопожатиями и Холлистер отбыл, оживлённый и одинокий, к лифту и дальше в машину до своего здания. После его ухода эскорт Агентства сопроводил их тем же путём, на первый этаж здания через лифт, мимо монумента агентам, отдавшим свои жизни и за дверь на подъездную дорожку, где их ждала машина для обратного пути в здание Гувера.

— Это место всегда пугает меня, — заметил Ник.

— Меня тоже, — отозвался Боб.

— Вы двое, старые вьетнамцы, весело пообщались?

— Очень толковый человек. Живой ум. Он помнит Вьетнам много лучше меня, но, как я заметил, вряд ли ему приходилось смывать эту память шестью тысячами галлонов бурбона, как пришлось мне.

— Ну, а соображения, мистер Гамлет? Пала ли совесть короля? Подозрения? Продвижение? Есть ли что-то?

Боб потряс головой.

— Этого чёртового Коллинза несло фонтаном. Мне не нравится этот тип. Он в этом деле уже под прицелом и его это не радует, так что всё, что он там сказал, предназначалось другим людям в этой комнате, а не нам. И все они делают свои дела вместе. Нам нужен один из этих специалистов по поведению, которых в кино или по ТВ показывают, чтобы вытрясти что-то из этой связки. Я считаю, что Коллинз- это просто силовик, а вот кто меня действительно напугал — так это «Планы», он практически ничего не сказал, но у него тот настрой убийцы- без слабостей, всегда упорно работающий ради чего-то, с чем-то, вокруг чего-то. Он очень хорош, иначе не забрался бы так высоко. Другие двое- это бюрократы, политические обезьяны высшего уровня. А тот очаровательный старикан- его трудно подозревать в чём-то кроме того, что он твой дедушка.

— Может быть, это его техника? Задурить тебе голову. Напустить тумана и скрыть свою настоящую мотивацию.

— Я думал об этом, но решил, что это не так. Слишком просто. Это приглашение разнюхать. Он хочет, чтобы мы сюда влезли. Я прочитал его как очень уверенного в себе человека, который знает, что в силу в своих масштабов он неприкосновенен. Так что он может себе позволить заварить всю эту кашу. А вот остальные сидят молча и зажали свои карты, поскольку им есть что терять

— Так что, в итоге- твоя теория ни к чему не привела?

— Ни к чему.

— Хорошо, — ответил Ник, — потому что у меня появилась идея.

— Господи, помоги всем нам, — сказал Боб.

Доктор Файсаль исчез.

— Может, Аллах указал ему новый путь, — сказал профессор Халид.

Билал слишком нервничал, чтобы улыбнуться. Вокруг них сияли огни аттракционов. Странные машины, которые не служили ни для чего больше, кроме как кружить людей со всё возрастающей скоростью, заставляя их визжать и орать, оставляли неоновые дорожки в своём безумном вращении, описывая новые и новые круги. Запах сигаретного дыма, сладкого сиропа, сахарной ваты, духов, солёного попкорна, хот-догов — всего запретного наполнял воздух.

ярмарка в штате Индиана

— Что нам делать? — спросил Халид. — пасть на колени и помолиться на Мекку?

— Не то место, что нужно для молитвы, — сказал всегда практичный Билал. Здесь, в сердце сердца сердец Америки, в окружении толп ковбоев, фермеров, их деревенских баб и толстых детей, вся слегка потрёпанная и не слишком чистая троица остановилась в поисках мягкого мороженого, в противном случае рискуя получить ещё один приступ гнева доктора Файсаля. Этот человек мог быть гением, но он определённо хотел мороженого.

— Он исчез, — сказал Халид. — Пффф, вот так.

Так и было. Они стояли ошеломлённые видом таинственного фестиваля со множеством вращающихся неоновых машин, странной игрой цвета, несуществующего в природе на фоне тёмного неба, толпой американцев, с невинной простотой радующихся своему существованию. Они искали мягкое мороженое. А вот ничто другое- хот-доги, слоёные пироги, сникерсы, пончики, орехи в сахарной глазури, гамбургеры, свиные сардельки, имбирные человечки, жареные цыплята- их не интересовало. Только мягкое мороженое. Тут Файсаль сделал шаг вправо и был унесён спешащей толпой. Они потеряли его из виду.

— Ты можешь молиться стоя? — спросил Билал.

— Нет. Это запрещено, да и я не молюсь.

— Не Аллаху, а ещё кому-нибудь, я не знаю… Иисусу, Марксу, Яхве, Одину…кому-нибудь.