Алексей Макеев - Я убью свое прошлое

«Думай, кому ты дорогу перешел. Всех вспоминай, начиная с детского сада. Живых и мертвых», – повторил Илья про себя, привалился к стене и уставился на огонь. Самое время для медитации – за стеной воет ветер, в костре трещат дрова, и температура в помещении, определенно, уже поднялась выше ноля. Посему приступим. Он прикрыл глаза, запихнул ладони в рукава пуховика и приступил.

Мертвые тут точно ни при чем, сосредоточимся на тех, кто еще не покинул этот мир. И не с детского сада, с более поздних лет. Лучше всего вспоминать в обратном порядке, начав, допустим, с… Тут нить мысли натянулась от напряжения, грозя разорваться. Слишком много всего произошло, если перебирать все в обратном порядке, нужна отправная точка, от нее и надо стартовать. «Кому ты дорогу перешел», – отсюда и начнем, пожалуй. На работе – точно никому, начальство не злил, коллегам гадостей не делал, к карьерному росту был равнодушен, кабинетную работу терпеть не мог. И почти со страхом поджидал наступления зловещего возраста – сороковника, когда сопровождающего автоматически выводили из команды и предлагали заняться чем-то другим, не связанным с риском и физическими нагрузками. Да и не под силу коллегам и начальству, пусть даже и бывшим, такие фокусы провернуть: героин, Ольга…

«А кому под силу? Кому это надо? Кто превратил в ад нашу жизнь?» – мысль снова завела его в тупик. Да черт его знает… От досады Илья поднялся на ноги, потянулся и запрыгал на одном месте, замахал руками. Жаль, турника поблизости нет, подтянулся бы раз пять-шесть, чтобы кровь разогнать… Турник… Совсем недавно кто-то упоминал об этом снаряде. «Как ты «солнышко» на турнике крутил», – Илья не мигая смотрел на свою застывшую в нелепой позе тень. Турник виден из окна класса, где они сидели воскресным вечером того мутного странного дня. Сначала нарики с «розочкой» и ножом, потом клетчатый придурок, облитый пивом, потом…

– Не то, не то, – Илья чувствовал, что отгадка близко, но мысль перескочила на постороннее, с делом даже рядом не стоявшее. Враги… Не этот же идиот в клеточку, что врезал ему локтем по спине. «В жизни всяко бывает», – Илья словно слышал назидательный тон отца, выругался и вернулся в костру. – Сначала, – приказал он себе и принялся доламывать могучую сухую березовую ветку. Дерево тяжелое, гореть будет долго, есть шанс пережить эту ночь, но утром надо уходить отсюда, искать другую, цивилизованную берлогу. Снова не то, снова не о том…

Илья смотрел на огонь и повторял оборвавшуюся на самом интересном месте цепочку: школа – турник – Наташка – одноклассники. Как вспоминают прошлое, ее «измену», как Наташа ищет свою шубу, как они идут на крыльцо и разговор про маньяка. «Я его видела…» – нет, здесь что-то другое.

– Дальше, – приказал он себе. – Думай, вспоминай.

А перед закрытыми глазами уже разворачивалось действо – толпа, дым от сигарет, звон – кто-то отмечал радость встречи на морозе, появление Татьяны в обалденной шубе, молчание Натальи в ответ на каверзный вопрос. «Да, испугалась…» Он тогда отвернулся, чтобы скрыть досаду на лице, и увидел…

«Или это паранойя, или одно из двух», – Илья смотрел то на догоравший костер, то на пляску теней по потолку и стенам. «Я его сама не помню, он у нас только полгода проучился». Ошибиться невозможно, этот человек, которого первой почувствовала и яростно облаяла пару часов назад Хельма, был тогда вместе с ними в классе, он еще уступил ему и Наташке место, пересел вперед. И на крыльцо потом за ними потащился, рядом отирался. Картинка сложилась, Илья снова видел и Наталью в обнимку с роскошной Танюшкой, и оскаленного мужика с сигаретой в зубах на школьном крыльце. И звонок Логинова через два дня после вечера встреч. «Ее убили, это не обсуждается. Кто-то привел убийц сюда, показал цель. Но кто? Зачем?» – ответов по-прежнему не было, надо все проверить, убедиться, что нашел верный путь.

Обыск рюкзака ничего не дал, в карманах мобильник тоже не обнаружился. Илья встряхнул пустой рюкзак еще раз и принялся собирать в него разбросанные на газетах вещи. Все просто – телефон лежит там, где он его оставил: в кармане «рабочей» куртки, а она висит на вешалке в прихожей его квартиры. Ничего странного, собирался в такой спешке, что непонятно, как только «ТТ» и нож с собой прихватить не забыл. Теперь выход только один – вернуться, найти мобильник и посмотреть фотографии, что он сделал на вечере встреч.

У дома ждать его точно никто не будет, квартиру, где Серега обнаружил парочку «двухсотых», уже оставили в покое. Стационарный пост наблюдателей пока только здесь, у отцовского дома. И в городе, разумеется, усиление, но это вопрос решаемый. Пока он невидимка – караулить будут только здесь: демонстративно, нагло, действуя на нервы пожилым людям. И сковырнуть соглядатаев отсюда можно, только предъявив им себя – живого и здорового. Придется кинуть псам кость, жирную, сладкую, чтоб бежали за ней, как за течной сукой, бежали, пока не нарвутся на пулю. А сейчас надо умудриться поспать хоть немного, грядущий денек легким не будет. Самое поганое, что непонятно, как быть дальше, даже если предположение подтвердится, решение ни на шаг не приблизит его к разгадке. Все провернули исполнители, заказчика они и в глаза не видели, как и он их. И действовали они вслепую – причину, по которой надо убить именно эту женщину, «шестеркам» вряд ли назвали. И все равно не вяжется – Наталья мертва, а он пока отделался увольнением и подпиской о невыезде. Впрочем, она уже несколько часов как нарушена. Даже смешно.