Александр Бушков - Бульдожья схватка

Петр открыл форточку — кондиционером он пренебрегал, предпочитая естественную вентиляцию, — закурил очередную сигарету. И долго сидел за столом, уставясь на высокий сейф прищуренным взглядом охотника. Подозрения крепли.

Неизвестно, что подумали о его действиях телохранители — должны же они были что-то подумать, лицезрея, как на их глазах хозяин самолично покупает в «Хозтоварах» разнообразные бытовые мелочи, главным образом сыпучие и жидкие? Не исключено, решили, что дает о себе знать авария, вряд ли Пашка когда-либо сам ходил по магазинам, да еще за этакими прозаическими вещами… Как бы там ни было, они оказались достаточно вышколены, чтобы не переглядываться с понимающим видом. Молча ходили за ним из отдела в отдел — хваткие ребята, спокойные и неприметные, самые обыкновенные на вид, ничуть не похожие на киношных амбалов, от которых в реальной жизни толку — чуть. Вовсе не расталкивали плечами окружающих — просто двигались рядом в ритме походки Петра, так что многие и не сообразили, в чем тут фокус… Если не знать заранее, пожалуй что, и не определишь, что это господин новый русский с охраной…

После ужина — успел уже привыкнуть к сей церемонии и почти прижился — Петр заперся в кабинете, сказав Кате, что собирается поработать. Разложил на столе, на газетке, все потребное для более тесного знакомства с сейфом, отсыпал на отдельную бумажку сыпучего, сколько было необходимо, налил в рюмки из бара жидкого, приготовил все остальное. Не спеша выкурил сигарету, стоя у сейфа и приглядываясь к цифровым колесикам. Они сияли, как медяшка на корабле, где наличествует строгий боцманюга. Должно быть, Марианна постаралась. Ничего нельзя утверждать наперед, хватка уже не та, но с аналогичными моделями доводилось вступать в интимные отношения, так что будем посмотреть…

Аккуратно загасив в пепельнице окурок, глубоко вздохнул и принялся за работу. Условия, если подумать, райские: времени в его распоряжении навалом, если понадобится, можно засидеться и до утра, никто не войдет, не поднимет тревогу и сигнализации при сейфе не имеется. Идиллия. Детский сад. Это вам не клятый восемьдесят девятый в… ну, сие несущественно.

Пришлось распахнуть обе форточки — в результате его хитрых манипуляций по кабинету стал распространяться явственный, чуть резкий химический запашок. Ничего, сейчас протянет… А ведь что-то начинает получаться, господа мои, теперь нагреть пламенем зажигалки… Сейф открывали часто, очень часто, а это весьма даже упрощает задачу…

Через десять минут он знал первую цифру. Сунув в рот сигарету и не прекращая работы, мысленно похвалил себя — кое-что еще могем… А ведь вторая — девять, точно, девять, и с третьей начинает проясняться… Мощная лупа запотела, Петр протер ее носовым платком, продолжая свое черное дело.

Лупа, нехитрые химические реакции… Так, следующая… Совсем просто, если хорошо умеешь это делать…

Через час и восемнадцать минут все было кончено. Как это иногда случается, с двумя цифрами вышла накладочка — вторая от конца и третья от начала не хотели, мать их, расшифровываться, но это уже и несущественно, остальные-то известны, нерасшифрованные расположены не рядом, не так уж много комбинаций придется перепробовать… Опа!

Он повернул никелированный штурвальчик — и дверца сейфа знакомо щелкнула, знакомо дрогнула. Оставалось аккуратненько ее распахнуть, что Петр и сделал, почествовав себя ради таких свершений рюмочкой коньяку.

Какое-то время приглядывался к содержимому — большим черным альбомам и конвертам из плотной бумаги, — чтобы с фотографической точностью запомнить, как оно все лежит.

Аккуратность — превыше всего… Взяв верхний альбом, Петр положил его перед собой на стол, на отдельную газетку, раскрыл. В комнате уже не пованивало химикатами, все выветрилось.

В прозрачный пластиковый кармашек вложен квадратик белейшей бумаги с «каллиграфически» выведенной надписью: «Пабло де Савельеда. Фотороман „Раскрытие“». У Пашки всегда был «прекрасный» почерк, это он царапал, как курица лапой…

Первая фотография, цветная, отличного качества. Катя с распущенными волосами, в белом брючном костюме стоит на фоне черной — видимо, обитой материей — стены, она босиком, глядя в объектив, слегка склонила голову к плечу, беззаботно улыбается. Освещение поставлено вполне профессионально, резкость в норме.

Фото номер два. Улыбка столь же беззаботная. вполне невинная, вот только руки закинуты за голову, пиджачок нараспашку, брюки расстегнуты, открыто для обозрения черное кружевное бельишко.