Сергей Зверев - Матросы «гасят» дикарей

– Вы куда, Дымов, жить надоело? – опомнился Мэрлок, хватая Глеба за ногу. Тот извивался, как червь. Чеболья бросился на помощь шефу, схватил майора за вторую ногу.

– Да отпустите же… – рычал Глеб. – Я должен его вытащить…

– Его убили, майор… – хрипел Кенни. – Нам очень жаль, но мы должны идти дальше…

– Да мне плевать, что вам жаль… – хрипел Глеб. – Я должен вытащить своего парня, он жив…

– Опомнитесь, Дымов, вашего человека уже не вернуть, – зачастил Мэрлок. – Нельзя здесь оставаться! Думаете, эти твари так и будут до бесконечности по полю бегать? Уж поверьте, они уже обходят – слева, справа, хотите держать пари, что через несколько минут они нас накроют? А нам уже нечем защищаться…

Ну уж хрен! В автомате есть патроны, и в «глоке» целых пять штук! Он задыхался от отчаяния – не может быть! Русские своих не оставляют, неужели непонятно?!

– Сиди, Глеб, я сам за ним схожу, быстрее будет, – проворчал Антонович и ползком подался вперед.

– А вы куда? – вскричал Саймон и, задыхаясь от боли, схватил Антоновича за ногу.

– Не трогай его, пусть идет! – взвыл Серега Становой и принялся убирать Саймона от Антоновича.

Разгорелась драка, которая в данной ситуации была лишней. Никто не заметил, как откуда-то сбоку к клубку возящихся тел подполз смертельно бледный Семен с прокушенной в кровь губой и озадаченно уставился на это безобразие.

– Эй, а чего это вы тут делаете? – прохрипел он.

– Отстань… – огрызнулся Глеб.

И вдруг как оглушили. Все как один прекратили возню, дружно уставились на вполне себе живого, хотя и какого-то затурканного спецназовца. А у Семена от повышенного внимания зачесалась больная голова, и он ее принялся яростно тереть. Подленько и злорадно захихикал Кенни. С шумом выпустил пар коммандер Мэрлок, заулыбался Саймон. Антонович повалился на спину, хлопнул по плечу обалдевшего Серегу и захохотал раскатистым басом.

– А чего это вы тут делаете?.. – неуверенно повторил Семен.

– Да вот, скандалим, кому идти за твоим трупом… – сглотнул Глеб.

– А он сам пришел… – ржал Антонович. – Трупешник ты наш непуганый… Послушай, Семен, но в тебя же стрела воткнулась…

– А вы это точно видели? – обиделся Семен. – Под ногой она воткнулась, а я испугался, упал в канаву, ногу подвернул в добавление к прочим своим бедам… По канаве и приполз – эти складки местности так причудливо извиваются…

– Хватайте этого калеку! – взревел Глеб, чувствуя, как щеки наливаются горячей краской. – И чтобы через секунду никого здесь не было! У кого еще остались патроны?..

Мэрлок, будем прикрывать отход!

Они неслись как ошпаренные! Даже калеки передвигались самостоятельно, чувствуя близость финишной ленточки. Уже ощущалось дыхание реки, повышалась влажность, ноздри улавливали запахи гнилостных испарений. Спецназовцы топтали прибрежные заросли, завопили от радости, когда блеснула зеленая гладь Анокомбе, выбежали на приземистый утес, возвышающийся над рекой… и встали как вкопанные, исполняясь каких-то смутных предчувствий. Широкая река несла на юг мутные воды, со всех сторон – море сочной зелени. Где они?! Выбраться к реке оказалось половиной дела!

Устье протоки могло находиться километром южнее или двумя километрами севернее – какими бы ни были они специалистами по «спортивному» ориентированию, а вполне объяснимую погрешность никто не отменял!

– Кричите, мужики! – орал Глеб. – Стреляйте! Мэрлок, за мной!

Они с коммандером отступили обратно к кустам, принялись набивать свинцом дебри флоры, которые минуту назад выплюнули их к реке. Где-то в отдалении трещали кусты, перекликались и улюлюкали дикари, они еще не оставили попыток добраться до своей добычи! Кончились патроны в автомате, Глеб выбросил никчемную железку, выхватил «глок», принялся высаживать последние патроны, не зная, куда и зачем.

И их услышали! Встревоженную речную долину огласил протяжный корабельный гудок, это был катер. Люди прыгали от нетерпения, кричали, срывая голоса, наивно полагая, что этим ускоряют процесс. Но от них уже мало что зависело. Помощь шла на всех парах. Не прошло и минуты, как из-за ближайшей северной излучины выбрался катер, свой, родной, проверенный, и, продолжая пронзительно подвывать, устремился к утесу. Он приближался, уже просматривался бледный лик Карденоса в раздолбанной рубке – парень был еще в состоянии управлять судном. Из надстройки выбрались девицы – взлохмаченные, оборванные, стали вертеть головами, а когда узрели орущих людей на утесе, закричали от радости, стали махать руками, устремились на нос.