Феликс Разумовский - Кара

«Иди к Хармакути, поклонись солнцу». — Голос в голове Савельева звучал не переставая. Даже не оглянувшись на усохших служителей закона, он двинулся туда, куда ноги несли его сами.

— Миша! Мишаня! — Осознав наконец, что ее не слышат, Катя двинулась за Берсеньевым следом. Ясно отдавая себе отчет, что совершает глупость, громко, по-бабьи разревелась — ну за что это все ей?

Наконец Юрий Павлович дотащился до рынка, тут же ноги понесли его к набережной, и, проковыляв вдоль трамвайных путей, он оказался у постамента одного из сфинксов, прибывших в Северную Пальмиру из древних Фив еще задолго до эпохи исторического материализма. Рука Савельева сама собой коснулась тысячелетнего камня. Сейчас же красная пелена перед его глазами рассеялась, голос в голове затих, и Юрий Павлович внезапно почувствовал, что на улице студено, а он почти что не одет. «Ядрена вошь, как это меня сюда занесло?» — Он принялся прыгать на месте, пытаясь согреться, а заметив Катю, почему-то зареванную, страшно обрадовался и приветственно помахал ей ладонью:

— Ты что это, мать, со мной на пару выгуливаешься?

Натянув брюки и обувшись, он удивленно оглядел себя. Чувствуя, как его начинает колотить от холода, Савельев вопросительно посмотрел спутнице в глаза:

— Слушай, а вообще, что мы здесь делаем?

Не ответив, Катя заплакала. Решив, что действительно для разговоров время было неподходящее, ликвидатор принялся ловить машину. Учитывая его внешний вид, а также время суток, сделать это было весьма непросто, однако, засветив полтинник, Савельев все же фаланул едва живого инвалида на ржаво-синем «Запорожце». Скоро творение родной автомобильной отрасли благополучно дотащилось до Катиного дома.

— А что, собственно, стряслось-то? — Первым делом ликвидатор полез в ванну. Хотя его тело все еще содрогалось от холода, ни один член он себе, оказывается, не поморозил. На душе у Юрия Павловича было спокойно и радостно, как будто он только что совершил что-то очень важное и хорошее.

— Ты встал и пошел. — Катя уселась на ящик с грязным бельем, где обычно любил сворачиваться в бараний рог кот Кризис. Она попыталась улыбнуться, но губы ее дрожали. — Потом чуть не прибил ментов и, проковыляв с голой жопой до моста, пришел в себя. Надеюсь, что навсегда.

— Ни хрена не помню. — Савельев осторожно, чтобы не наделать луж, принялся вылезать из воды и потянулся за полотенцем. — Слушай-ка, солнце мое, а что означает по-вашему Хармакути? Просвети, сделай милость.

— Думаешь, я все так и помню? — Катя закрыла за собой дверь и, включив в комнате свет, придвинулась к книжному шкафу. — Здесь должно быть, сейчас посмотрим. Вот, пожалуйста. Хармакути — это древнее название сфинкса, дословно «солнце на горизонте», основанное на том, что каменный колосс смотрит на восток. — Катя подняла глаза на покрасневшего после ванны Савельева и снова уставилась в книгу. — Вероятно, может служить синонимом любого предмета, выполненного в форме фигуры древнеегипетского синтеза, то есть сфинкса. — Неожиданно глаза ее округлились. — Ведь ты к нему и шел, без штанов, посреди ночи, а зачем?

— Знаешь, понятия не имею, — Юрий Павлович вдруг почувствовал, как на него надвинулась страшная усталость, и он присел на постель, — будто толкало что-то в спину — иди, иди, иди, иди.

Глаза его начали закрываться, но Катя внезапно яростно тряханула Юрия Павловича за плечо:

— Ты что, не понимаешь, что с этим не шутят? Хочешь по-настоящему вольтануться? Завтра же двигай к врачу, знахарке, экстрасенсу, куда хочешь, но давай лечись, гад.

— Угу. — Савельеву казалось, что он стремительно падает на дно бездонного колодца. Приземлившись наконец на что-то очень мягкое, он блаженно вытянулся, и Морфей крепко обнял ликвидатора своими крылами.

Когда Савельев проснулся, за окном уже вовсю светило солнышко. Часы показывали начало двенадцатого. «Нас утро встречает прохладой». — Бодро поднявшись на ноги, он увидел на столе «Рекламу-шанс» недельной давности, где красным были подчеркнуты призывы от лепил, экстрасенсов и колдунов, дружно обещавшихся избавить за долю малую от любой напасти.

Основательно в отхожем месте газетку изучив, Юрий Павлович направился в ванную, затем долго разминал все свои члены и, очутившись наконец на кухне, узрел записку от Кати: «Мишаня, родной, поправляй здоровье драгоценное. P. S. Если худо с финансами, в морозилке лежат двести баксов». Савельеву сделалось смешно: надо же, доллары в холодильнике, это что-то новое, обычно женский пол сберегает бережно сбереженное в шкафу под бельем. Вытащив остатки вчерашней жареной курицы, он шваркнул их вместе с недоеденным пюре «дяди Бена» на сковородку. Больше есть было нечего. Попив чайку с твердокаменным, как из хижины дяди Тома, бубликом, Юрий Павлович гусятницу мыть не стал, а плеснул в нее кипятка и принялся звонить по объявлениям.