Феликс Разумовский - Кара

Услышанное Кате очень не понравилось. Закусив губу, черноволосая водительница выбралась наконец из пробки и помчалась сквозь непогоду домой. Не заезжая на стоянку, она бросила машину неподалеку от парадной и, отперев входную дверь, первым делом направилась к АОНу. Никому бедная девушка была не нужна. Сразу же вспотев в своей в общем-то легкой кожаной тужурочке, Катя разделась и в который уже за сегодня раз набрала дядин Васин служебный. Ответили ей странное: «Сегодня не будет его уже». Утвердившись в мысли, что случилось что-то очень нехорошее, она снова принялась жать на телефонные кнопки.

Слава Богу, подполковница Тося Астахова оказалась на месте и на слезную просьбу узнать что-либо о дяди Васиной судьбе заметила только:

— Вот они, мужики кровососы.

Пообещав связаться минут через пятнадцать, Астахова отключилась. Перезвонила она, однако, лишь через полчаса, и голос был у нее странный какой-то:

— Слушай-ка, мать, приезжай ко мне вечером в гости, чайку попьем, языками зацепимся, а то по телефону нашему хрена ли собачьего расскажешь.

С трудом убив полтора часа при помощи сигарет, телевизора и журнала «Космополитен», Катя позвонила Семенову домой, но безрезультатно. Выкурив еще одну, она начала собираться. В это время в прихожей звякнул звонок и заявился Берсеньев — живой, здоровый, с огромной парной цыпой в полиэтиленовом пакете. У Кати отлегло от сердца: если один появился, то и другой отыщется.

— Я на Петроградскую, к подружке. — Она натянула итальянские полусапожки и, привычно хлопнув Мишаню по плечу, открыла дверь. — Не скучай тут без меня.

Осенняя погода в который уже раз преподнесла очередной сюрприз. Осадки прекратились, зато резко похолодало, и то, что успело выпасть, стремительно начало замерзать, превращая проезжую часть в натуральное подобие катка. Катя же ездила в суровых зимних условиях неважно, знала только, что трогаться следует со второй да надо держать дистанцию побольше, а о всяких там управляемых заносах вообще не слыхала. Проскользив минут сорок, она добралась наконец до массивного строения совсем рядом с ДК Ленсовета, поднялась на пятый этаж и позвонила.

Подполковница Астахова была по-своему стройной естественной блондинкой, внешне напоминавшей сразу Мерилин Монро, снежную королеву и Татьяну Доронину в далекие дни ее молодости. Проживала она в двухкомнатной отдельной квартире со всеми удобствами и тремя кошками, где в гостиной висел портрет усатого героя в папахе с красным околышем — хозяйского деда и латышского стрелка. Вообще-то, мужчин в этих стенах жаловали не очень. Причиной тому являлась сексуальная ориентация Таисии Фридриховны, называемая по-научному нетривиальной, а проще говоря, была подполковница коблом, активной лесбиянкой то есть.

Очень нравились ей стройные, черноволосые и без комплексов, ну совсем такие, как Катя Бондаренко, однако давний их роман, помнится, быстро иссяк, и остались они с той поры не партнершами, а хорошими задушевными подругами.

— Ну так вот, девонька, — подполковница отогнала от ног гостьи, видимо, учуявших запах Кризиса кошек и принялась разливать чай, — история с твоим дядей Васей непонятная совершенно, а я лично убеждаюсь лишний раз, что все неприятности в мире только от мужиков.

Была Таисия Фридриховна в ХОЗУ ГУВД человеком не из последних, всем хотелось жить с ней дружно, а потому в достоверности информации, ею полученной, сомневаться не приходилось.

Около полудня сержант из «мертвой головы» — подразделения, занятого охраной кладбищ, — услышал что-то похожее на автоматную очередь и вместе с напарником двинулся в направлении стрельбы. Однако шел сильный снег, и только через час в районе новых захоронений милиционеры нашли два мертвых мужских тела, уже наполовину запорошенных. Рядом с каждым из трупов присутствовал автомат Калашникова, а совсем неподалеку, у изуродованного пулями памятника, на лавочке сидел майор Семенов и, не обращая ни на кого внимания, увлеченно лепил снежки. Когда прибыла оперативно-следственная группа и следом за ней молодцы из убойного отдела, идеально округлых, крепких белых шаров было изготовлено не менее сотни. На вопросы дядя Вася не реагировал и в сильнейшем страхе закрывал лицо посиневшими от холода руками. Чуть позже нашли в снегу его табельный «ПМ» и обнаружили, что сидел все это время майор Семенов обгадившись, а врачи заявили однозначно: что-то испугало его так, что произошли необратимые изменения в психике, крыша съехала, одним словом.