Сергей Зверев - Это моя война

Молодой монах виновато опустил голову:

– Я помню, учитель.

– Коммунисты уничтожили там шесть тысяч монастырей, убили и бросили в тюрьмы сотни тысяч лам и верующих мирян. Многие из них сбежали в Непал. А теперь здесь объявились такие же маоисты. Мы обязаны помешать им во имя нашей веры и нашего существования для славы Будды. Я думаю, ты понял.

– Да, учитель.

– А теперь повтори еще раз свое задание.

– Я должен добраться до Катманду, найти там улицу короля Бирендры, дом номер шесть. Там сказать охраннику, что я – по вопросу доставки чая с высокогорий. Он должен меня привести к какому-то англичанину, которому я должен сообщить, что леди с захваченным лазутчиком находится у нас в монастыре.

– Правильно. И обязательно добавь, чтобы поторапливались. Время не ждет. Да и сам поспеши… И еще: с этого момента никому и ни за что не рассказывай о своем задании. Ты – простой паломник, направляешься поклониться святыне Боднат. И все. Ты захватил с собой все необходимое?

– Как вы и говорили, я отправляюсь налегке. Со мной теплое покрывало, чтобы укрываться ночью, и запас еды на день. Если я по какой-либо причине буду задерживаться, буду просить еду у местных жителей, как и должен делать паломник. Они не отказывают бедным монахам. Но я уверяю вас, учитель, я буду спешить так, как только позволят мне мои силы, а их у меня предостаточно.

– Поэтому я и посылаю именно тебя. Ну, все, отправляйся в путь, сын мой. Да пребудет с тобой благословение Будды. Я буду молиться за тебя, пока ты не вернешься обратно.

Сказав это, монах с настоятелем обнялись. Прадип Мулми тепло посмотрел на молодого послушника, ставшего ему родным сыном и которому волей судьбы суждено было стать одной из фигур в сложной шпионской игре.

– Еще раз напоминаю: береги себя!

Монах бодро зашагал по пыльной горной дороге. Через тонкую подошву кожаных сандалий он ощущал каждый попадающийся под ноги камешек. Послушника одолевали тяжелые, неприятные мысли. «И зачем я ввязался во все это? Мне нравится жить в монастыре, читать сутры и молиться. Впрочем, я же в это не ввязываюсь, мне повелел Учитель. Он, наверное, прав, нельзя смотреть все время на небо и не обращать внимания под ноги – того и гляди, споткнешься и упадешь. Но все равно – это грязное дело, я чувствую. Ладно, буду считать, что я просто выполняю поручение настоятеля. Я ему многим обязан. Как минимум тем, что он обучил меня чтению и молитвам».

Над путником расстилалось высокое ярко-голубое небо, светило солнце. Монах очень любил такую погоду. Нарендра Биста фактически вырос в этом монастыре. Родители были слишком бедны, чтобы кормить шестерых детей, поэтому двух младших и отдали: его – в буддистский монастырь, а маленькую сестру – в индуистский храм Шивы прислужницей, а фактически проституткой. Так незамысловато родители надеялись вымолить благодать хоть у какого-нибудь из известных им богов.

«Что бы я увидел, не отдай меня родители в монастырь? Грязную халупу и пухнущих от голода детей? Гниющие раны и мозоли на руках от тяжелой и бесполезной работы? Жизнь моя была бы пуста и безрадостна. А так я увидел его – золотого Будду в храме. Он прекрасен, никогда я не видел ничего великолепнее. А еще он улыбается. В моей семье редко кто улыбался, а он улыбается всегда. Воистину, мои родители были мудры и добры ко мне, они поступили правильно. А святыне Боднат в Катманду я все равно поклонюсь. Такой возможности нельзя упускать».

По сторонам раскинулся высокогорный лес, прекрасно знакомый монаху. Нарендра вспоминал, как собирал здесь любимую им дикую ежевику, а также цветы магнолий для украшения статуй Будды, как лазил по заросшим лесом горам и не раз, падая, отбивал себе все, что мог, приходил в монастырь с синяками, шишками и ссадинами. А затем братья-монахи, с укором глядя на него, отпаривали все повреждения травяными компрессами и припарками.

Воспоминания о своей семье и детстве, а также вид любимого и знакомого леса приятно отвлекали от опасного пути и постепенно изгоняли из головы тяжелые мысли. Он уже совсем перестал думать о своей миссии, просто шел по знакомой, как свои пять пальцев, дороге на Катманду и любовался природой. Ноги бодро несли его вперед, а пустынная дорога казалось такой загадочной и интересной после длительного сидения в стенах монастыря. Дорога петляла по горам, то поднимаясь, то опускаясь. Она сузилась, а лес по сторонам уступил место каменной стене горной цепи слева и глубокой расщелине справа.