Андрей Кивинов - Цепная реакция

Репин успел заметить удалявшуюся спину супруги — собственно, он и не выпускал ее из вида. И тоже кинулся к выходу.

Но Надежда преградила ему дорогу.

— Толя… Не смей! — Психолог мертвой хваткой натасканного бультерьера вцепилась в лацкан пиджака взрывотехника. — Держи себя в руках, слышишь?

— Да пусти же!..

Пара оторванных пуговиц полетели в стороны, но на этот раз живописец не сдался. Вывернувшись, Анатолий оставил пиджак в цепких руках психолога. Так ящерица, спасая свою жизнь, оставляет захватчику хвост. Только в отличие от ящерицы Анатолием двигала взрывоопасная смесь ревности-злости-обиды. И он кинулся следом за женой. С веселым шепотом: «Убью!»

Сумочка Елены по-прежнему висела на спинке стула, но ни ее самой, ни ее хахаля в банкетном зале уже не было.

Репин бросился к выходу. Выскочив на улицу, он успел увидеть лишь отъезжавший с парковки темный «хундай». Придав машине злобным взглядом дополнительное ускорение, капитан резко выдохнул. И хлопнул себя по карманам в поисках сигарет. Но в карманах было пусто, потому что еще год назад он променял пагубную привычку на живопись.

Вдруг он ощутил, что пиджак вернулся на плечи.

— Ноготь сломала… — виновато улыбнулась Надежда.

Репин не ответил.

— Толь, успокойся… — Михайлова робко прикоснулась к его руке. — Ты все сделал правильно. Вот увидишь.

Но автор детского рисунка «Смерть Чебурашки» снова промолчал. Он смотрел в ту сторону, куда умчалась машина. Затем, порывшись в кармане пиджака, достал скомканную салфетку и записал на ней номер уехавшего «хундая».

Уставившись в лобовое стекло, Лена пыталась справиться с огненным шаром внутри, который плавил горло и стремился наверх, к слезным железам. Проносившиеся мимо редкие фонари уже начали расплываться туманными облачками.

Харин, не отпуская руля и не отрывая взгляда от дороги, приоткрыл бардачок и достал оттуда пачку «Vogue».

— Держи!

Она благодарно кивнула и достала сигарету.

— Ты же, кажется, не куришь…

— Держу про запас, — ухмыльнулся Харин. — Для непредвиденных случаев.

Лена вынула из гнезда электрический прикуриватель. Дым послужил своеобразной анестезией. Стало чуть легче. Огонек сигареты уютно светил в темноте.

— Куда тебя отвезти?

— Все равно…

— Надо же — по пути… — Харин резко свернул налево.

Через некоторое время машина остановилась возле пологого спуска к набережной.

— Давай прогуляемся. Воздухом подышим. А то — весь вечер в духоте…

Он помог ей выйти из салона и бережно укрыл плечи страдалицы своей курткой. Репина сделала несколько шагов, но вдруг остановилась. «Нет, романтического вечера сегодня не получится, не то настроение. Только все испорчу — и себе, и ему».

— Лень, извини… В следующий раз погуляем. Отвези меня домой, хорошо? К маме, я имею в виду.

Леонид Андреевич, скрыв разочарование, впустил спутницу обратно в машину.

— Тебе отдохнуть надо… — Он включил зажигание. — Знаешь, что? Съезди куда-нибудь к теплому морю. В Грецию или в Таиланд. Отключишься на пару недель, нервы поправишь… А с участками я тут сам как-нибудь разберусь.

— Ой, я и забыла совсем! — Елена виновато посмотрела на него. — Завтра заезжай, я дам деньги… Слушай, а как ты думаешь: я не очень перед Толей виновата?

— Да как тебе сказать… Лично я, возможно, не простил бы. Но чувства… это ведь очень индивидуально… Если любишь — прощаешь многое. А насчет Таиланда ты все же подумай! Смена обстановки — это как перезагрузка для компьютера. Все, что на жесткий диск не сохранено, автоматически уничтожается.

— Ты извини, что так вышло… — Надежда взглянула на потухшего живописца, словно медсестра на больного, выпившего по ее вине вместо лекарства яд. — Что теперь делать думаешь?

Они сидели в ее психологическом подвальчике, и старший лейтенант Михайлова была такой же, как и прежде. Обыкновенной. Глядя теперь на нее, Репин даже подумал: а не привиделся ли ему весь тот эксперимент?

— В общагу съеду, — ответил он наконец. — Квартира-то — ее…

— А вот это — зря. Тем самым окончательно сожжешь все мосты!

— Пускай…. Я плавать умею.

— Ты — возможно, а вот Лена… Она может воспринять это как окончательный разрыв. Ты ведь этого не хочешь?

Репин отрицательно мотнул головой.

— Вот видишь! Тогда придется на мировую идти. Самому. Другого выхода теперь нет.

— Вас, психопатов, не поймешь… — Взрывотехник скривился, будто надкусил гнилой орех. — Хуже депутатов, честное слово! То «прояви гордость», то, наоборот, «на мировую иди». И все — по науке…