Андрей Воронин - Слепой. За гранью

Глеб посмотрел на молодую женщину и, протяжно вздохнув, не стал развивать начатую тему. Вообще-то и он думал совсем о другом: старший лейтенант Ермоленко должен был приготовить для него документы и привезти их ему на вокзал. Однако у газетного киоска, стоявшего у входа в здание вокзала, где должен был уже ждать его коллега, того еще не было.

– Черт подери! – поправив темные очки, тихо выругался Глеб. – И где он шляется!?

Екатерина, услышав раздраженное бормотание спутника, озабоченно посмотрела на него.

– Что ты сказал, Глеб? – переспросила она. – Я не поняла… Что-то случилось, милый?

Мужчина поспешно повернулся к подруге и добродушно улыбнулся.

– Да так, ничего серьезного, дорогая, – постарался успокоить он ее, – просто волнуюсь, что еще не подали состав на платформу.

– И в самом деле, Глеб, что-то задерживают состав, – озабоченно произнесла Катя. – Может быть, что-то случилось?

– Да что может случиться, Катюша? – спокойно ответил Глеб. – Обычная наша расхлябанность.

– А вдруг все же что-то стряслось? – не сдавалась Катя.

– Ну что может случиться? – недовольно спросил Глеб.

– Да мало ли что, – обеспокоенно ответила Катя. – Может, поезд заминировали или…

Глеб, сам того не желая, вдруг громко рассмеялся.

– И чего тут смешного? – недовольно прошептала Катя.

Глеб виновато вздохнул и нежно привлек симпатичную спутницу к себе.

– Извини, Катюша, – прошептал он ей на ухо, – это у меня случайно вырвалось, нервишки немного пошаливают…

Катерина, глубоко вздохнув, прижалась к Сиверову.

– Ладно, чего уж там, – прошептала она. – Я и сама уже вся на нервах.

Екатерина хотела еще что-то добавить о своих страхах и догадках, однако Сиверов заметил появившегося возле газетного киоска долговязого молодого человека в очках и темно-синем джинсовом костюме.

– Ты знаешь, Глеб… – начала молодая женщина, однако ее спутник вдруг отстранился.

– Катюша, извини, дорогая, – воскликнул он, – я же забыл купить газеты. Нам пилить до Северной столицы не один час, надо же хоть чем-то заняться. Ты посторожи наши вещи, я быстро вернусь.

Не дожидаясь разрешения подруги, Глеб направился к киоску. Екатерина ничего не имела против, она даже крикнула ему вдогонку:

– Глеб, купи журнал с кроссвордами.

– Хорошо! – не оборачиваясь, бросил Глеб.

Динамики репродукторов вновь ожили.

– На третий путь ко второй платформе подан поезд, отправляющийся в Санкт-Петербург, – сообщила осипшая женщина.

Екатерина обеспокоенно посмотрела в сторону киоска, ища глазами своего спутника. Глеб Петрович, словно чувствуя ее взгляд, обернулся и махнул рукой, давая понять, что слышал объявление. Молодая женщина успокоилась и, повернувшись к поезду «Красная стрела», застыла в ожидании.

– Ну что? – тихо спросил Сиверов. – Все в порядке?

Старший лейтенант Ермоленко молча кивнул и сунул ему в руки сверток из газетной бумаги.

– Да, – столь же тихо ответил он, – тут все, что вы просили.

Ермоленко подал сто рублей киоскерше и громко сказал:

– Мне, пожалуйста, «Комсомольскую правду».

Пока пожилая женщина отсчитывала сдачу долговязому клиенту, тот успел перекинуться с коллегой еще парой слов. Сиверов остался доволен услышанным, однако его интересовал еще один вопрос.

– Задержись… – прошептал он Ермоленко и, протянув деньги киоскерше, попросил: – Мне, пожалуйста, спортивную газету, «Комсомолку», «Аргументы и факты» и еще…

– Что еще? – усталым и недовольным голосом поторопила женщина.

– И, пожалуйста, журнал «Кроссворды»…

– Хорошо, – ответила киоскерша.

Пожилая женщина занялась формированием заказа, правда, делала это весьма неспешно, что впрочем и требовалось Сиверову. Он снова, не поворачивая головы, тихо спросил у коллеги:

– А что вы узнали о директоре ликеро-водочного завода Эдуарде Синицыне?

Старший лейтенант Александр Ермоленко методично укладывал денежные купюры в свой потертый кошелек. Шмыгнув носом и поправив на длинном носу очки, он так же тихо ответил:

– Синицын в данный момент находится на лечении в психиатрической больнице.

– И в каком он состоянии? – с надеждой в голосе поинтересовался Сиверов.

– В самом плачевном, – грустно вздохнув, тихо сообщил собеседник. – Синицын невменяем, никого не узнает и вообще, мне кажется, скоро отправится в мир иной.

– Теперь ясно, почему его еще не убрали, – проворчал Слепой, однако было непонятно, сказал он это собеседнику или себе.