Виктор Доренко - Золото Рейха

Неподалеку от рынка банк снял квартиру, куда чуть ли не с рассвета собирались валютчики. Туда же утром приезжал фирменный броневик банка с мешками денег. Все это подсчитывалось, приходовалось по накладным. Вечером операция повторялась. Сдавались валюта, рубли, получались комиссионные. Внакладе никто не оставался. Единственное, что могло испортить жизнь, так это внеплановый приезд в Смоленск ОМОНа из Москвы или соседних городов для того, чтобы навести порядок на рынке. Местная милиция давно уже, что называется, сама жила и давала жить другим. Но о таких приездах Виталика Езерского оповещали заранее сведущие люди, и тогда в его бригаде объявлялся выходной.

И вот в размеренную жизнь преуспевающего бизнесмена вторглось несчастье, случившееся с его сестрой Мариной.

Девушке в этом году исполнилось всего двадцать лет. О случившемся в городе знали многие. Ходили разные сплетни, даже в паре газет появились публикации без фамилий, с одними инициалами. Но мало кто знал, что случилось это именно с Мариной… И вот уже два месяца, как она жила у брата, больше ей идти было не к кому. Виталик надеялся на время, которое справедливо считается лучшим лекарем.

Первый месяц он еще боялся, как бы Марина не надумала покончить с собой, но сообразил, что, если этого не случилось в первый день, дальше дела пойдут на поправку. Теперь он даже привык, что живет в новой квартире не один. Все-таки приятно, когда возвращаешься домой и тебя ждет ужин, есть с кем поговорить, а при какой-нибудь неприятной встрече можно сослаться на сестру, которая ждет дома и волнуется.

Так что наслаждаться жизнью Виталику мешало только одно обстоятельство. Привыкший к ночным студенческим бдениям над чертежами, он не мог безболезненно перенести необходимость рано вставать. А городской рынок оживал уже в семь часов утра, а значит, около шести нужно быть на месте, чтобы расставить всех «бойцов» на места, оговорить условия работы на сегодняшний день. Но тут уж ничего нельзя было поделать, приходилось мириться с жестокой реальностью.

Вот и сейчас, в этот июньский день, при первых звуках ненавистного будильника Виталик перевернулся на другой бок и решил поспать подольше, наперед зная, что сестра не допустит такого сибаритства. Вскоре послышались легкие шаги. Девушка, завернувшись в одеяло, вышла из своей комнаты и выключила пыточный агрегат.

— Ну сейча-а-с… — протянула его несчастная жертва.

— У тебя еще есть пятнадцать минут, — сказала Марина и только потом добавила: — Доброе утро!

Виталик пробурчал в ответ нечто напоминающее знаменитые «сиськи-масиськи» покойного генсека-бровеносца и остался в постели. Вскоре с кухни донеслись бодрящий запах кофе и голос сестры:

— Подъем!

Если бы не часы, показывавшие половину шестого, можно было подумать, что на улице уже часов двенадцать. Солнце давно поднялось, но пробиться в комнату ему мешали тяжелые шторы.

— Марина, — позвал Виталик. —Что?

— Отодвинь шторы.

— Сам не можешь, что ли?

— Голова тяжелая…

Теперь уже Езерский не спал. Он лежал, широко открыв глаза. Когда Марина вошла в комнату, на ней уже были туго облегающие джинсы и легкая хлопчатобумажная майка. Она раздвинула шторы, повернула планки жалюзи. Яркое солнце тут же ударило по глазам Езерского. Так, еще одна пытка, в лучших традициях гестапо и Лубянки. «Кто с тобой работает?» Так ведь пора на работу!

— Ни хрена себе! — сказал он, глядя на часы. — Это же мне через пятнадцать минут выходить!

— Если бы не я, ты проспал бы, — заметила сестра.

— Ты, Маринка, меня спасаешь.

Виталик наскоро умылся и причесывался уже за кухонным столом. Марина, казалось, была совсем не рада такому сияющему утру. Она сидела как в воду опущенная, в ее взгляде читалось: снова весь день буду одна наедине со своими мыслями.

— Вкусный кофе, — похвалил Виталик, хотя напиток ему не понравился.

— Может быть, но, по-моему, не очень.

— Я тоже так думаю, — рассмеялся молодой человек.

Но сестра тут была ни при чем. Это он решил испробовать новый сорт кофе, соблазнившись назойливой рекламой. А в красивой баночке оказался какой-то сомнительный порошок с горелым запахом.

Затолкав в рот бутерброд целиком, Виталик прожевывал его уже в прихожей в процессе зашнуровывания кроссовок. Марина явно хотела о чем-то спросить его, но не решалась. Ее брат прекрасно знал, о чем она будет спрашивать, но тоже не спешил с ответом.

Наконец, когда он соорудил кокетливый бантик на правой ноге и взялся за левую, Марина, как бы невзначай вспомнив, спросила: