- Приведите ко мне попа.
И всё, коротко и ясно (Андрей с облегчением понял, что не ошибся в расчетах). Да, дисциплина здесь была еще та. Замешанная на страхе, конечно, но все-таки дисциплина.
- Заходи, гость дорогой. Хотя, насколько дорогой - посмотрим.
Обстановка в доме Седого навевала тоску: все какое-то корявое и немаркое, без радости. Сказать, что все добротное - тоже нет. Большая комната, в которую они прошли, видимо, была гостиной. Седой кивнул на стул за столом в центре. Сразу после скрипа стульев в комнату вошла поблекшая женщина неопределенного возраста и молча замерла у дверей.
- Сооруди чего-нибудь пошамать побыстрей.
Женщина также молча удалилась.
Старый вор включил настольную лампу и направил абажур в лицо Андрею. Тот не отвел взгляд и даже не зажмурился.
- Ну давай, рассказывай. Чем же этот молодой попик такой козырный, что из самой Москвы за ним присылают матерую ищейку?
- У него в Москве на самом верху есть родня, которая за него беспокоится. Они прислали меня. Договориться. Договоримся - все будет хорошо. Не договоримся - все будет плохо.
- Та-ак. Пугаешь. Берешь на понт. Так ведь я давно уже не малолетка какая, чтоб меня на дешевый понт брать. Поясни, что значит «хорошо» и что значит «плохо».
- Давай начну с «плохо». Плохо будет, если священник не вернется хотя бы в поселение. Пусть не в Москву, но хотя бы в поселение. Это минимум. Целый и невредимый. Если этого не будет, в Москве обещают вспомнить о забытом в 1953 году лагере и всех, кто здесь сейчас находится. Поднимут архивы, пришлют роту НКВД, потом сперва прижмут хвост местным силовикам, которые вас тут крышевали, а потом зачистят и вас самих. Где ж тут дешевый понт? Все будет по-взрослому.
Как старый бандит ни хорохорился, но при словах «архивы» и «НКВД» он едва заметно побледнел и пару раз дернул кадыком.
В дверь тихо постучали. Видимо, прислуга принесла еду.
- Неси!
Через минуту стол был уставлен грубой, но сытной пищей: посреди стола чугунок с дымящейся вареной картошкой, рядом - большая миска соленой капусты, миска с огурцами и зеленью, на разделочной доске - крупно нарезанное сало, в плетеной плоской корзиночке на чистой тряпице белели десяток отваренных яиц. Дополняла стол ароматная краюха хлеба и литровая бутыль мутной сивухи.
Седой расставил стаканы и ловко наполнил их до краев вонючей самогонкой. Но Андрей все же успел сказать «я не пью».
- Закрой рот и пей. Давай за то, чтоб твои байки мне не наскучили.
- Я же сказал, что не пью.
- А я тебя не спрашиваю, пьешь ты или нет. Бери стакан и лакай!
- Слушай, дед, на хрена оно тебе надо, а? Чё ты ко мне прицепился со своим пойлом. Хочешь - пей, а я не пью по жизни, понял? И хватит, этот вопрос закрыт.
С поднятым стаканом старик не долго находился в застывшей позе. В конце концов он пожал плечами, презрительно сплюнул и жадно, словно воду, выхлебал в себя стакан непрозрачной жижи.
- Хрен с тобой, мне больше будет. Давай трави дальше. С плохим раскладом понятки. Давай теперь про хорошее излагай.
- Хорошее? А хороший вариант - это отсутствие плохого. Отпустишь со мной батюшку - и мы квиты.
Бандит чуть не подавился картошиной. Зашелся в кашле. Когда прокашлялся и прохаркался, снова со злобой вперился своими глазками-буравчиками в лицо Андрея. Еще бы, этот молодой прыщ, сидящий напротив, только что заявил, что сбирается оставить его, матерого вора в законе, без навару.
- И всё?? Это как - просто отпустить на все четыре стороны, и всё? Ты зачем это сейчас сказал, а? Слушай, ну тебя просто вкрай надо поучить уму и понятиям! Это ж надо, борзота какая, приперся в мой дом, жрет мой харч, и меня же за лоха держит! Это и есть твое предложение, с которым ты аж из Москвы пёрся?
Старый пердун еще долго тарахтел, но Андрей невозмутимо смотрел на вора и ел. Ел и смотрел, будто тот просто байку травит.
Седой потихоньку остывал, и по мере остывания с изумлением смотрел на поведение гостя. Наконец, он вовсе замолчал. Тогда заговорил Андрей.
- Выговорился? Про свой дом - это ты про лагерь с колючкой по периметру? Что ж, ты сам его домом назвал. А насчет харча - тут ты мимо. Твои руки к нему не касались.
- Ты ж про меня, как про убийцу и беспредельщика говорил? Как же ты вообще рядом со мной жрать можешь?
- А я не брезгун: дают кушать хорошую еду - я ем. Кто знает, что дальше предстоит, а я реально голодный. Так чего мне строить из себя кисейную барышню?
- Ну ты даешь. Таких наглых я еще не встречал.
Читать дальше