«Восьмерка» продержалась на поверхности недолго, но этого хватило с избытком. Первым делом вытащили экипаж и часть снаряжения. Остальное спасали, пока несчастный пепелац погружался до глубины нескольких десятков метров. Остальным вещичкам помахали ручкой. Потом всплыли на поверхность, посчитались по головам и возвратились по штормтрапу на палубу посудины.
Все закончилось благополучно.
А часом позже мы сидели за столом кают-компании с летчиками, пили спирт и слушали их версии о причинах аварии. Вот тогда-то я и узнал об ахиллесовой пяте классических одновинтовых вертолетов. Узнал и запомнил на всю оставшуюся жизнь: если у тебя нет переносного зенитно-ракетного комплекса или мощного стрелкового оружия, способного поразить экипаж, пробить или поджечь топливные баки, вывести из строя важные системы, то попробуй покалечить наиболее уязвимую деталь вертолета – рулевой винт на конце хвостовой балки. Без него «вертушка» становится неуправляемой и чаще всего оказывается лежащей на боку.
* * *
Лежать без движения чертовски холодно. Солнце висит низко, и его лучи не согревают.
Я провел под куском прорезиненной ткани больше часа. Всего же с момента нашего побега прошло долгих шесть часов. Уверен: работяги из сменной бригады тридцатого уровня давно обнаружили наше исчезновение и доложили начальству.
В чем же дело? Почему нас не ищут?..
Меня гложут сомнения: правильно ли просчитаны действия противника? А вдруг вертолет неисправен и руководство шахты действительно отправило на поиски несколько групп охранников?
В таком случае моим планам не суждено сбыться – пешая группа охранников возьмет нас на берегу тепленькими. Знать бы наверняка, что «вертушка» не покинет ангара, так давно бы плыли на резинке в западном направлении. Ветер как раз попутный. До самого большого острова архипелага – Земли Георга, что находится на пути к цели, – километров шестьдесят. Часов за двенадцать добрались бы…
Открыв бутылку, глотаю ледяную воду. И вдруг слух улавливает слабый звук.
Прислушиваюсь…
Так и есть! Где-то вдалеке лопасти вертолетного винта вспарывают воздух.
Осторожно приподнимаю край ткани, всматриваюсь в небо…
«Вертушки» не видно. Судя по силе звука, она то приближается, то удаляется. Наверное, рыщет вдоль берега.
У каменного столба приплясывает Даниэль: поглядывает вверх и машет мне руками.
Он тоже слышит молотящий звук.
Ну, слава богу. Эта часть плана сработала. Теперь осуществить бы следующую часть плана…
* * *
«Вертушка» прошла по границе каменистого берега и воды совсем близко.
«Неужели не заметили приманку?!» – заволновался я, вновь выглядывая из укрытия.
Нет, не может быть – Даниэль нарочно бегает по берегу, изображая панику. Его большую фигуру, одетую в ярко-оранжевый комбинезон, не разглядит разве что слепой.
Так и есть; сделав позади меня вираж, вертолет возвращается и гасит скорость.
Он низко проходит рядом – от упругого потока воздуха мою прорезиненную защиту едва не срывает. Уцепив край, я изо всех сил держу ее, пока машина не отдаляется на некоторое расстояние.
Нет, это не заход на посадку. Небольшая винтокрылая машина бреет побережье; в проеме сдвинутой грузовой дверцы видны люди с автоматами.
Слышатся выстрелы. Посматриваю на Даниэля. Он мечется у столба, то показываясь преследователям, то исчезая из поля зрения.
Молодец! Полное впечатление растерянности и панического страха.
Пули бьют по столбу и рядом с его основанием, вздымая фонтанчики из пыли и каменного крошева.
Вертолет зависает в десятке метров. Стрельба не стихает. Войдя в раж, охранники палят сразу из двух или трех стволов. Как бы не зацепили Даниэля…
Может, рвануть сейчас? Оцениваю расстояние…
Нет, далековато. Да и «вертушка» повернута ко мне боком, заметят и срежут первой же очередью. Решаю дождаться лучшего момента.
Наконец хлопки стихают. Вертолет наклоняет нос и уходит в сторону моря.
Выглядываю. Сделав вираж вдали от мыса, он возвращается. И, похоже, заходит прямо на меня…
Наступает решающий момент в противостоянии. По моим венам вместо крови потек резиновый клей. Грудь вздымается от глубокого дыхания, сердце отбивает длинную пулеметную очередь.
Нащупав ладонью ломик, выжидаю, пока прорезиненная ткань трепещет от сумасшедшего воздушного потока…
«Вертушка» проходит надо мной на высоте четырех-пяти метров и намеревается присесть буквально в двадцати шагах.
Читать дальше