Борис Сопельняк - Багровая земля (сборник)

К Ашрафу опаздывать было нельзя. Мы наскоро попрощались, проверили оружие, прыгнули в уазик и помчались в Танги Сайдан.

Дорога оказалась такой скверной, что разговаривать было невозможно. И все же я не удержался от глубокомысленной реплики:

– Типично афганская защита от нападения.

– Что-что? – не понял лейтенант.

– Я о бездорожье. В старые времена отсутствие дорог, в том числе железных, считалось лучшей защитой от нападений: тяжелую технику к месту боев не перебросить, а без танков и крупнокалиберных орудий афганцев победить невозможно.

– Танки – это, конечно, хорошо, – согласно кивнул Махмуд, – но видели бы вы, как эти железные гробы горят. Не знаю, как они к ним попали, но у душманов полно советских гранатометов и натовских базук, а против них танки бессильны.

Некоторое время ехали молча.

– Внимание! – вдруг резко сказал Махмуд. – Въезжаем в зону ответственности банды Ашрафа, так что никаких резких движений и личных инициатив. Оружием не бряцать. Все разговоры – только через меня, – приказным тоном закончил он.

Узкая дорога петляла между скалами, огромными валунами и разрушенными дувалами. Вокруг – ни души. Но вот за очередным поворотом мелькнули босые пятки: прямо по карабкавшейся вверх дороге стрелой летел подросток. Когда мы его догнали, он остановился, а впереди мелькали уже другие пятки. Весть о нашем прибытии гонцы передавали как эстафетную палочку.

Наконец уазик уткнулся в завал, и мы вышли из машины. Разноголосо заливались птицы, весело журчал арык, дразняще благоухали мандариновые деревья – идиллия, да и только. Но мы знали, что за нами следят десятки глаз. Эти же глаза держали нас на мушке.

Стараясь выглядеть по возможности непринужденно, мы двинулись в сторону кишлака. Поворот, другой – и мы на небольшой площади. Тут нас встретили улыбками, рукопожатиями, дружескими похлопываниями по плечам. Все увешаны оружием. Автоматы, пулеметы, запасные рожки, гранаты, длиннющие «буры», разных систем пистолеты – все на виду, все тщательно вычищено и смазано. Но оружие неновое, им явно неоднократно пользовались.

И только один человек был подчеркнуто безоружен – это Ашраф. Он пригласил нас в свой штаб – просторную комнату на втором этаже глинобитного дома. Четыре тюфяка, застланных серыми одеялами, низенький столик, уставленный вазами с яблоками с капельками воды на янтарных боках, в углу – государственный флаг Афганистана, на полке – несколько книг, на стене – вот уж чего не ожидал – портрет Ленина, совсем новый, цветной, выдранный из какого-то журнала. Видимо, чтобы сделать приятное русскому гостю, его вывесили только сегодня.

Как водится, разговор начался с расспросов о здоровье, потом перешли на погоду, обсудили виды на урожай. И тут я сказал, что побывал у Бадгиса и Нейматуллы. Оказалось, что их имена здесь хорошо известны. А когда я сообщил об их готовности торговать с местными купцами и поддержать увядающее ковроткачество, Ашраф довольно огладил бороду, приложил руку к сердцу и долго благодарил «за оказанное благодеяние, которое не пройдет мимо внимания Аллаха».

Я не перебивал. Мне было важно, чтобы Ашраф втянулся в беседу, и в его глазах пропала напряженность, чтобы сидевший рядом красивый, кудрявый парень снял руку с автомата, чтобы с крыши дома напротив исчезли силуэты с бьющими на два километра «бурами».

– Танги Сайдан – моя родина, – рассказывал между тем Ашраф. – Здесь могилы моих прадедов, здесь родились и проживем, что отпущено всевышним, и мы. В кишлаке сто семей, то есть полторы тысячи человек. Построили больницу, школу, мечеть, у всех есть земля, воды достаточно, так что живем неплохо. Могли бы и лучше, – вздохнул он, – но начинать приходится с нуля. Да и старые друзья не дают покоя, – снова вздохнул он.

Я заметил на правой руке Ашрафа медный браслет: то ли дань моде, то ли оберег.

– Подарок? – кивнул я на браслет.

– Подарок, – поморщился Ашраф. – Только не друга, а врача. Суставы замучили, особенно по ночам. Я ведь много лет работал на заводе. Электросварщик высшей квалификации. Но «варил» в основном на отрытом воздухе – вот всего и продуло. Пять лет в горах тоже оставили след.

– А как вы оказались в горах? – как можно мягче спросил я.

Благодушное лицо Ашрафа сразу стало жестким. Рука привычно легла на пояс, но, не найдя оружия, стиснула ремень.

– Это случилось после Апрельской революции. С гор спустились люди, сказали, что правительственные войска убивают всех правоверных, что нужно защищать ислам. Все мужчины кишлака ушли с ними. Потом появились посланцы из Пакистана, дали нам оружие и потребовали не отсиживаться в пещерах, а воевать.