Борис Сопельняк - Багровая земля (сборник)

Наутро они вернулись к Джелад-хану. Пир продолжался еще три дня и три ночи. Ахмад стал называть Джелад-хана отцом, а племена зази и мангал на веки вечные породнились, – закончил рассказ Лаек.

Потом поэт встал, ткнул в гору окурков последнюю сигарету, снова сел, устало откинулся на спинку кресла и спросил:

– Ну, как вам легенда?

– Мне кажется, что все это случилось на прошлой неделе! – восхищенно ответил я.

– Может быть, и так, – усмехнулся Лаек. – В том-то и сила этой легенды, что она

– на все времена. Нисколько не сомневаюсь, что и сто лет спустя она будет жива, понятна и близка всем. Думаю, теперь вы будете лучше знать, какие мы – пуштуны. А без этого, извините, лучше не соваться с наставлениями и поучениями, как нам разрешать свои непростые проблемы.

– Я все понял. Спасибо за урок. Все это я должен был прочесть и узнать дома. Я просто не имел права ступать на землю Афганистана, не познакомившись с ландыями, легендами и многовековой историей страны.

– Ну, это вы уж слишком, – лукаво глядя сквозь очки, заметил Лаек. – Ничего, все поправимо. Я дам вам книги, познакомлю с людьми, знающими историю лучше меня. Но для начала нужно съездить в Джелалабад. Впрочем, съездить не удастся, – нахмурился Лаек, – в некоторых местах дорога контролируется душманами. Но слетать можно. Там увидите то, чем я сейчас живу. Мое любимое детище – Культурный центр пуштунов. Идея такова: пуштуны разобщены, одни в Афганистане, другие – в Пакистане, третьи вообще кочуют. Где им собраться, где обсудить свои проблемы, где просто пообщаться и поговорить? Вот мы и строим в Джелалабаде просторный клуб. Потом появится гостиница, мечеть, школа для взрослых, поликлиника, больница, библиотека. Каково, а?! – Лаек азартно потер руки. – Через год-другой построим такие же центры для таджиков, узбеков, белуджей, хазарейцев и всех других народов.

– Когда летим? – поднялся я.

– Завтра! – блеснул очками Лаек.

Но назавтра мы не улетели. К утру Лаеку стало хуже, и врачи категорически отказались его выписывать. Я заметался. На самолет не попасть, к кому обращаться за помощью – неизвестно. Отчаявшись, позвонил Рашиду. Меня попросили перезвонить через полчаса. Перезвонил. Сказали, что все в порядке: за мной заедут завтра в пять утра.

Когда приехали в аэропорт, я сразу обратил внимание на молчаливую толпу, стоявшую на краю летного поля.

– Что случилось? – спросил я.

– Душманы сбили пассажирский самолет, – ответили мне из толпы.

– Прямо здесь?

– Да, на подходе к аэродрому. У них теперь американские «стингеры», а от этих ракет спастись трудно. Это я знаю – испытал на себе однажды.

От Шинданда до Кабула два часа лета. Взлетели мы тогда, как и положено, штопором ввинчиваясь в небо: набирать высоту по прямой нельзя. В горах – душманы, можно попасть под их ракетный или пулеметный огонь. Чем дальше мы удалялись от Шинданда и чем быстрее темнело, тем сильнее я ощущал нарастание в кабине неясной для меня тревоги. Наконец не выдержал и спросил:

– В чем дело? Что-нибудь с моторами? Или с шасси?

– С этим полный порядок, – ответил командир. – Темнеет быстро, вот в чем закавыка. Засветло до Кабула не дотянем.

– Ну и что? Разве вы не умеете сажать самолет ночью?

– Мы-то умеем, – переглянувшись со штурманом, заметил командир. – Главное, чтобы нам позволили это сделать.

– Кто?

– Душманы. Вы что, первый раз летите над Афганистаном?

– Да.

– Ну, тогда ваша неосведомленность простительна. Беда в том, что у душманов появились переносные «стингеры». Мы летим на высоте семь тысяч метров, а душманы сидят на вершинах трехкилометровых гор. Короче говоря, достать нас проще простого. Днем-то они не высовываются, а вот ночью наглеют. Да и ночь сегодня, как назло, лунная.

– А вот сверкнул какой-то огонек, – заметил я. – Еще один. И еще. Что это?

– Они. Поджидают! – сквозь зубы процедил командир и резко изменил курс.

Дальше полет проходил спокойно. Но когда до Кабула оставалось совсем немного, каких-нибудь десять минут лета, и мы потихоньку начали снижаться, на одной из вершин полыхнул сноп огня!

– Вижу пуск ракеты, – доложил бортмеханик. – Направление – правый двигатель.

– Понял. Отстрелять ловушки! – приказал командир.

И тут же от нашего левого борта полетели какие-то ярко-огненные шары.

– Это и есть ловушки? – удивился я. – И кого они ловят?

– Не кого, а чего, – поправил меня командир. – Дело в том, что «стингеры» – ракеты самонаводящиеся по тепловому принципу, то есть на самое горячее место самолета – на двигатель. А ловушки, которые мы выпустили, тепла излучают больше, чем моторы.