Владимир Угрюмов - Дикий

— Да так, — наконец нахожу что ответить. — Уважают нас теперь некоторые люди.

— Понятно, — соглашается Леха и засыпает, а я рулю дальше. И в зеркальце дальнего вида все-таки посматриваю.

Зачем мне все это надо? Не знаю. Что-то дикое копошится внутри, взмахивает крыльями. Внутри — это там, где, говорят, есть душа. Но я не чувствую никакой такой души. Понимаю лишь черное пространство внутри себя без дна. Что это? Черная ночь космоса? Но космос вокруг, он — это то, что все больше и больше. Но и внутри космос, ночь, но лишь — меньше и меньше он. Космос, ночь, шум крыльев — все это питает мои поступки. Эта темнота внутри знает лучше, что делать. Умом я понимаю — мои действия бесполезны. Мне не добраться до центра наркопаутины. Ее паук, может, в Кремле сидит! Считая возможным с помощью только глушителя разобраться со всеми, я уподобляюсь сумасшедшему! Я лишь нарвусь на пулю однажды. Но черный космос внутри знает лучше. И вместо того, чтобы скрыться в России, затеряться в каком-нибудь захолустном городке, торговать семечками, бля! в конце-то концов, и тем кормиться, — вместо этого я звоню в Киев. Там живет вдова, трахнутая мною над бездыханным телом застреленного мною же мужа. У нее сейф в квартире. А в сейфе долларов несколько килограммов. Не то чтобы я излишне потратился, но держать руку на пульсе сейфа, так сказать… Одним словом, она поднимает трубку, и я говорю:

— Привет.

— Привет, — слышу настороженный голос.

— Ты не волнуйся, расслабься. Все нормально. Я звоню просто так. Хочу убедиться, что наша случайная дружба прошла испытание временем.

— У меня теперь друг, — сообщают из Киева.

— В огороде бузина, а в Киеве дядька.

Все-таки голос у нее несколько оттаял, первое напряжение спало.

— Что-что?

— Да так, шучу! Друг не достал еще? Могу помочь.

— Нет, нет, нет! — Она, кажется, испугалась по-настоящему.

— Да это я все шучу! Надеюсь, не посвятила друга в наши секреты?

— Нет, сейф на месте. Все цело. Но лучше б твои люди забрали все.

Я перестаю шутить и говорю резко:

— Это не твое дело, девочка! Да и не мое. И вообще, как тебя звать?

— Анжела.

— Мне нравится твое имя. Оригинальное.

— Спасибо. Может, навестишь меня как-нибудь? Без дел?

— А друг-то? — смеюсь. — Опять над трупом трахаться?

— Друг… Что друг! Так себе. Молоко с киселем. А с молодыми я не хочу. Не успеешь расслабиться, сразу что-нибудь сопрут из квартиры. — Голос у нее игривый. Явно выражены садомазохистские наклонности.

— О’кей, детка! Ты мне тоже понравилась.

— Буду ждать с нетерпением.

Конец связи.

Что ж, деньги целы и банкир готов к бою… Это хорошо. В крайнем случае я в Киеве пару килограмм баксов всегда подберу. Но до Киева еще ехать и ехать… А тут и Вика выплывает в новом платье. Под платьем чулки почти что скрипят, когда она делает этак коленкой!

— Ну как, босс?

— Что «как»?! Раздевайся немедленно!

Однако пора с Россией и прощаться. Я разрешаю Лехе задержаться, закончить все дела с рисом и вернуться в Харьков чуть позже. Он счастлив. Не то чтобы его так волновал рис, просто ему с русалкой еще хочется пообщаться. Глядишь, парень и женится! Станет жить своим хозяйством, превратится в домашнюю птицу. Впрочем, я его не сужу. Так даже лучше. Жизнь-то бойца коротка в наше время. Поэтому мы с Викой и сваливаем, что коротка. Хватит светиться! Заказы выполнены. Оревуар, Краснодар!

Вика весь вечер укладывает тряпки, которые накупила за время поездки. Я мою машину.

Утром мы выезжаем рано и до Харькова доезжаем благополучно по грязным осенним шоссейкам. Без перестрелки, без достачи на таможнях, так, как и надо. В начале шестого БМВ влетает в город, и я стараюсь быть поаккуратнее — после трассы в городе сложно контролировать скорость. Подъезжаю к Викиному дому.

— Может, зайдешь ко мне? Мама, папа. Чайку выпьем?

Насмотрелась девушка на жизнь станичников и на Лехину идиллию. «А как же злые беркуты? — хочется мне спросить. — Как же по людям палить из „вальтера“?» Но не говорю этих слов, а просто отнекиваюсь:

— Спасибо, Вика. После такого переезда мне только б до ванной добраться. И в кровать.

— Хорошо, — быстро соглашается Вика и как-то каменеет лицом. Красивым личиком, точнее. — Когда снова прокатимся, босс? — спрашивает на прощание.

А я отвечаю неопределенно:

— Да прокатимся, Вика, как-нибудь прокатимся.

— Тогда — пока! — Она быстро целует меня в щеку, я помогаю ей донести пакеты до парадной и уезжаю.