Владимир Угрюмов - Дикий

Я сперва не слышу, не слушаю, что она бормочет. После до меня доходят слова.

— Я даже не могла себе представить, как это хорошо. Девочки рассказывали, и после их рассказов я боялась. Но теперь можно не бояться. Ты самый хороший…

Она говорит и засыпает. Так и продолжает бормотать сквозь сон. Одеяло валяется на полу. Свет лампы освещает ее прекрасную плоть. Между бедер у нее кровь.

Она спит на моей руке. Рука начинает затекать — пусть затекает. В наступающей дреме кружатся мысли. Они кружат, словно перелетные птицы над осенним полем. Пули меня не погубят, меня погубят юбки. Раньше как-то не замечал за собой таких наклонностей. Раньше. Где это было — раньше?..

Как прекрасна девушка, только что потерявшая невинность! Света! Ей так идет ее имя. Она просто светится с утра. Но надо прощаться. Ее ждут студенты, меня — бандиты. Отвожу ее в техникум.

— Звони в любое время, — говорю.

— Позвоню в любое время, — смеется она и добавляет: — Люблю тебя.

Она убегает, а я смотрю на часы — десять. Возвращаюсь на Сумскую и заваливаюсь спать. К вечеру должны прийти сообщения, надо отдохнуть. Женщин и мужчин отличает лишь одно. Женщина после этого — как заряженная батарейка, мужчина же — как выжатый лимон. Почему — лимон? Тряпка. Что еще выжимают? Не знаю. Не помню. Сплю…

В начале первого меня будит телефонный звонок. Хватаю трубку и слышу голос Андрея:

— Офис взорвали!

Он что-то еще орет нечленораздельное.

— Молчать! — рычу в трубку. — Говори все по порядку.

— Хорошо, — соглашается Андрей. — Час назад в окно офиса швырнули гранату. Она разорвалась в моем кабинете, но меня там не было.

— Это я понял. Был бы — не звонил.

— Да. Вика работала в приемной на компьютере. Дверь вышибло, и ее слегка придавило.

— Что значит — слегка?!

— Нет, она жива. Даже не ранена. Чуток оглушило ее. Я из больницы звоню. Ее осмотрели. Она в палате, отдыхает. Мне сейчас надо в ментовку ехать.

Быстро думаю, думаю, думаю.

— Ладно, езжай, — говорю. — Говори, что понятия не имеешь о том, кто бы такое мог сотворить. Говори, что у фирмы все в порядке, врагов нет. Друзья только!

— Хорошо, так и буду держаться.

Вешаю трубку, одеваюсь, выбегаю на улицу. Вокруг тишина. Меня еще не вычислили. Но вычислили фирму. Так и до моей персоны доберутся. Еду в больницу. За мной — никого. Останавливаюсь на соседней с больницей улице. Больница — это опасное место. Тут-то и могут караулить. Оглядываюсь. Вокруг тишина. Знаю я эту тишину! Хожу с полчаса кругами, запоминаю машины, запоминаю тех, кто гуляет возле больницы, кто толкается у больничных дверей.

Иду. Стеклянные двери хлопают. Навстречу бредут санитары в ватниках и грязно-белых халатах под ватниками.

— И тогда Михаил мне ка-ак врежет, — говорит один из них, а второй смеется в ответ.

Пахнет лекарствами и кухней. Андрей сказал — третий этаж. Поднимаюсь на третий. На лестничной площадке курят мужики в пижамах с номерами на рукавах, выведенных химическим карандашом еще при Хрущеве, наверное. Ступаю в коридор. Сисястая медсестра катит тележку с капельницами. В конце коридора возле окна разговаривают два врача в шапочках. Вокруг тишина. Слушаю себя. Во мне все молчит. Можно идти. Иду.

Вика сидит на кровати спиной ко мне. Напротив нее на стуле сидит мент в погонах. В его руках блокнот и карандаш. Старушка в углу на койке сосет леденец. Больше нет никого. Мент меня замечает сразу и смотрит вопросительно. Делаю несколько шагов, Вика оборачивается, вскакивает, бросается навстречу, плачет у меня на плече.

— Не плачь, детка. — Целую ее в щеку. — Все ведь уже в прошлом.

Мент смотрит. Садимся с Викой на кровать.

— Это мой жених, — говорит Вика, и мент расслабляется.

— Такие вот дела, — говорит и поднимается. — Если понадобится по обстоятельствам дела, мы вас известим. Вы, девушка, отдыхайте, а вы, молодой человек, берегите свою любовь.

— Буду, — киваю. «Чего он меня молодым назвал? Не старше меня. Максимум — тридцатник».

В дверях мент останавливается и говорит на прощание:

— Как много все-таки развелось подонков. Ай-яй-яй.

Качает головой и уходит.

Нормальный вроде мент. Я даже его про себя не обматерил по привычке.

Сижу с Викой, успокаиваю ее как могу. Подхожу к двери и выглядываю в коридор. Чисто. Через некоторое время появляется врач и осматривает Вику. Молодой парень с рыжеватой бородкой.

— Все в порядке, — говорит он мне. — Девушка может отправляться домой. Пара синяков — это пройдет. До свадьбы заживет. Если что, то сразу вызывайте врача.