Геннадий Паркин - Уран для Хусейна

— Поехали, все будет правильно, — разлил он по бокалам остатки шампанского, — можете не сомневаться.

Девчонки снова переглянулись. Судя по всему, в искренности Зуба они не сомневались, смущало нечто другое. Но, пошептавшись, все же встали и двинулись вместе с Сашкой к выходу.

Гардеробщик, квадратный жлоб в красном жилете, услужливо подал Сашке подбитый мехом плащ, что-то шепнул шатенке, выслушал неразборчивое пояснение и, косонув в Сашкину сторону, исчез за дверью бара. Вышибала не успел распахнуть входную дверь, как он вернулся в сопровождении двух крепких ребят и поманил Зуба пальцем:

— Слышь, дядя, ты чего платить не хочешь? Любовь денег стоит, особенно в твоем возрасте.

— Платить, значит? — Зуб на секунду задумался. — Вообще-то я не по этим делам, но если ты настаиваешь, пойдем.

— Куда? — Гардеробщик слегка опешил. — Здесь давай, все свои.

— В дурдом. — Сашка достал бумажник. — Так сколько ты за свою любовь хочешь?

— Сказали же тебе, фифти долларз. Можно «зайцами» по курсу.

— Ну, тогда становись в позу. — Сашка распахнул плащ. — И вазелин давай. Или на сухую тебя?

Девчонки прыснули, а гардеробщик побагровел:

— Чего буровишь, козел? Ща самого раком постав…

Договорить он не успел. Ткнув в карман бумажник, Зуб коротко, без замаха, ударил точно в середину массивного щетинистого подбородка. И тотчас развернулся лицом к двум крепышам, рванувшим уже в атаку. Первый нацелился сгрести Сашку за ворот, но зацепил протянутыми пальцами пустоту. Нырком уйдя вправо, Зуб вскользь мазнул ему ребром ладони по печени и, подпрыгнув, втер ступней по основанию позвоночника. Противник на мгновение застыл, как подстреленная на взлете птица, и лбом грянул об угол гардероба, помешав своему наголо стриженному напарнику заскочить Зубу за спину. Гардеробщик успел подняться, перегнулся через прилавок и выволок на свет божий резиновую милицейскую дубинку. Но воспользоваться оружием не успел, Зуб кулаком ударил его по локтевому сгибу, метнул кисть вверх и зажал ухо гардеробщика между большим и указательным пальцем. Этот прием когда-то показал ему Сэт, наблатыкавшийся среди спецназовских головорезов разным подленьким, но эффективным штучкам. Большой палец намерил искомую точку под ушной раковиной, гардеробщик взвыл, а Сашкин лоб уже ломал ему переносицу, бычок по-одесски всегда был Зубовой коронкой. Второй крепыш избавился наконец от навалившегося на него друга и прыгнул вперед, но Сашка успел вырвать из пальцев оглушенного гардеробщика дубинку и, скользнув вдоль прилавка, рубанул сплеча резиновой сабелькой по кадыку противника. Тот успел прикрыть горло подбородком, удар пришелся по губам — только кровавые брызги и осколки зубов разлетелись. Второй удар, по затылку, заставил окровавленного крепыша опуститься на колени. Зуб прицельно огрел его дубинкой второй раз, чуть правее макушки, и остался один на один с оторопевшим при виде лихой расправы вышибалой.

— Ты это… Короче, бери машек и вали, — отступил тот в сторону, освобождая проход, — мое дело маленькое. Ну и Глубокое. — В голосе гиганта звучало неподдельное уважение. — В натуре особо опасный. Дергайте, ща менты нарисуются…

Бэбик влюбился. Прежде, не встречаясь с Леной, он просто вспоминал о ней как о чем-то далеком и нереальном, но в тот вечер, когда Мишка приволок его к бывшей жене, осознал, что этой встречи и ожидал всю свою не такую уж долгую жизнь.

Поскольку гости тогда нарезались в драбадан, Лена оставила их ночевать, соорудив импровизированную постель на кухонном полу. Проснувшись под утро, Бэбик перелез через храпевшего рядом Мишку, унял одолевший сушняк глотком холодной, как завещал великий Кир-Бух, воды и потащился в туалет. На обратном пути невольно замедлил шаг, открыл дверь комнаты и замер. В розовом свете ночника разметалась в безмятежном сне спящая красавица из сказки. Розовое атласное одеяло, розовый пеньюар, сквозь который просвечивало нежно-розовое божественное тело неземного создания — Бэбик истуканом застыл в дверном проеме, позабыв обо всем на свете и не решаясь приблизиться. Лена ровно дышала, уткнувшись щекой в раскрытую книгу, но Бэбику это посапывание казалось волшебной музыкой, рожденной самым великим композитором всех времен — Любовью.

С той ночи он потерял покой. Лена отныне присутствовала во всех мечтах — сидела рядом на кожаном сиденье шикарного «порше», летящего по Елисейским полям Парижа, плескалась в подсвеченном снизу бассейне Бэбиковой виллы на берегу Женевского озера, входила под руку с министром Будиловским в холл фешенебельного нью-йоркского отеля «Плаза», сверкая обворожительной улыбкой и доводя до инсульта окружающих дам умопомрачительной цены бриллиантами, которыми Бэбик увешал любимую, как новогоднюю елку. Но мечты эти, кроме всего прочего, причиняли своему создателю невыносимую муку. Одно дело витать в облаках, понимая невозможность претворения фантазий в жизнь, а совсем иное, когда мечты вполне воплотимы в реальность, следует только хорошенько пошевелить мозгами и очень этого захотеть.