Сергей Самаров - Стон земли

Но отца Георгия и не должны были бы интересовать боевые действия отряда. Хотя, может быть, и должны были, но только в том случае, когда предстояло благословлять солдат на выполнение задания, что уже само по себе было поддержкой, вселяющей в солдат уверенность. Но, как бывший солдат того же подразделения и участник многих боевых операций, иерей понимал, что все эти выезды на боевые задания – обычная жизнь спецназа, а вовсе не отдельно поставленная задача, о которой говорили многие, но знал лишь один комбат. Для той задачи были зарезервированы два большегрузных вертолета «Ми-26», круглосуточно готовые к вылету. На любые другие мероприятия эти машины использовать запрещалось, но отряд спецназа, как обычно, привлекался для выполнения каких-то локальных задач, и эти задачи тоже считались боевыми. То есть операция из простой всегда за считаные секунды может перерасти в сложную и по-настоящему опасную. Значит, благословение все же необходимо.

Были ли сейчас в казарме, где только один взвод и остался, верующие солдаты, священник не знал, к нему пока никто не обращался. Выйдя из своей комнаты в казарменный коридор, отец Георгий остановился в проходе между двухъярусными кроватями, осмотрелся и сразу увидел младшего сержанта контрактной службы Сережу Соломина. Тот только что сменился с поста у тумбочки дневального и шел, кажется, в сторону ленинской комнаты, поправляя на боку положенный дневальному штык-нож.

– Сергей! – окликнул его иерей.

Соломин обернулся и сразу поспешил на зов.

– Сергей, я тебя попрошу… Ты не знаешь, сейчас в казарме верующие солдаты есть?

– Полно, – легко ответил младший сержант, явно, на взгляд священника, преувеличивая.

– Тебе не трудно будет их ко мне позвать?

– Запросто! Пару минут…

Младший сержант сразу заспешил в ленинскую комнату, а священник вернулся к себе.

Отправляясь на духовное окормление батальона, он больше половины сумки с книгами загрузил молитвословами для солдат и сейчас намеревался бесплатно раздать эти книги верующим бойцам спецназа. Даже сумку из-под кровати выдвинул и замок-«молнию» расстегнул, чтобы подготовиться, но тут в дверь постучали.

– Войдите, – пригласил отец Георгий.

Первым вошел младший сержант Сергей Соломин. Следом за ним в дверь осторожно, почти боком, вдвинулось еще трое солдат.

– Ваше приказание, батюшка, выполнено, – козырнул Соломин.

– Спаси Бог, Сергей. Ты свободен. А вы, ребята, заходите.

– Если что надо будет, зовите, – кивнул Соломин и вышел.

Солдаты прошли в комнату, в которой сразу стало тесно. Стулья отсутствовали, и сесть им было некуда, но солдаты стоять приучены, так что особо и не расстроились.

– Будем знакомиться, – сказал священник. – Нам с вами вместе служить, хотя служба у нас с вами несколько разнится. Меня зовут отец Георгий. Я назначен к вам на должность помощника командира бригады по работе с верующими военнослужащими, значит, нам предстоит вместе с вами жить и служить весь срок вашей службы. Для начала у меня к вам вопрос естественный, который напрямую касается дела, ради которого я сюда и прибыл. Вы утреннее и вечернее правило всегда читаете?

– Никак нет, – ответил один из солдат. – Я вот дома всегда читал, а здесь у меня молитвослова нет, поэтому сейчас не читаю. Здесь, товарищ батюшка…

– Лучше без «товарища», просто батюшка или отец Георгий. Как вам удобнее…

– Понятно, батюшка… Здесь условий для молитвы вообще нет. Ни условий, ни времени на это. Все, что мы успеваем, это перекреститься и прочитать «Иисусову молитву» [30] . Иногда в храм на службу удается сходить, по воскресеньям, когда увольнительную дают.

– Не знаю, правильно или нет, – вмешался в разговор второй солдат, – у нас дома отец всегда вслух читал, а мы крестились. Так у нас в семье заведено было еще от бабушки с дедушкой. Они по-настоящему верующими были, в церковь каждое воскресенье из своего райцентра в областной город ездили, когда у нас церковь закрыли. При советской власти вера ведь не приветствовалась.

– Это правильно, – согласился отец Георгий. – Вернее, допустимо. Ведь семья – это маленькая церковь. А Господь наш, Иисус Христос, сказал, что там, где двое или трое во имя его соберутся, там и Он среди них будет. Он как раз церковь подразумевал. Хотя лучше бы, на мой взгляд, каждому по отдельности читать и добавлять по окончании сугубые молитвы. Каждому же есть, что Господу сказать, конкретно свое, собственное. Хотя святые отцы на этот вопрос по-разному смотрят, и в современном священстве тоже единого мнения нет. Вот, например, святитель Игнатий Брянчанинов считал, что своими словами молиться нельзя, потому что уста человеческие осквернены и нечисты, и ими допустимо только слова святых отцов повторять, которые в молитвослов внесены, а все мысли наши Господь и так видит. Это одно авторитетное мнение. Есть и прямо противоположные. Вот, например, святой Феофан Затворник, наоборот, писал, что у каждого должно быть для Господа свое живое слово, оно до Спасителя быстрее дойдет и будет лучше воспринято, потому что идет не из головы, а из сердца. Это вопрос спорный, может быть, мы когда-нибудь вернемся к нему и вместе обсудим, как нам лучше правила читать. Но это позже, когда все соберутся. Сейчас я о другом сказать хочу. Я привез несколько молитвословов и раздам вам, но с просьбой – обязательно читать утреннее и вечернее правила. Может быть, потом комбат или командир роты выделят специально время для молитв, а пока выбирайте время вы. Используйте личное. Я понимаю, что с вашей службой это сложно, сам в этой же роте служил и хорошо знаю, что такое четырехчасовой сон. Сложно от такого короткого сна время вырывать. Но утреннее правило можно наизусть выучить и читать его во время утренней пробежки. По пути в столовую. Читать же не обязательно вслух. Если Господь даже наши мысли слышит, неужели же он не услышит произнесенные про себя молитвы? Я лично, когда служил, так и делал. Вы согласны со мной?