Андрей Дышев - Закон волка

— Это где наркоши тусовались? — упавшим голосом спросила Кира.

— Именно там.

— Постой! — Я сразу забыл о Кире и подошел к ее приятелю. — А с чего ты взял, что это сумочка Татьяны?

— Запомнил, — усмехнулся парень. — Такие сумочки мы сами шьем. Штучная работа. Двух одинаковых не бывает. Видишь, узелок у основания каждой нити? Вот я ее по этой примете и запомнил.

— Ты говоришь: тент правее вас. Это как же его найти?

Длинноволосый был заинтересован в том, чтобы я быстрее отклеился от Киры, и охотно объяснил:

— До обсерватории дойдешь, и от нее — еще метров сто к Новому Свету. Там такой синий драный тент должен стоять. В том месте и ищи свою Таню.

— А почему Кира говорит, что там наркоши тусуются?

— Сходи и узнай. Чего ты меня пытаешь?

Я повернулся к Кире. Она потеряла ко мне интерес и была разочарована и оскорблена в лучших чувствах. Таинственная незнакомка, объект моей ночной страсти, на деле оказалась наркоманкой, живущей на отшибе лагеря хиппарей.

Я скомкал в кулаке «фенечку». Удача почти невероятная! В день убийства Милосердовой с мыса Ай-Фока на яхту поднялась, а затем вышла на берег Дикого острова некая наркоманка Татьяна из Кемерова. Я почти реально почувствовал тепло от приближения к разгадке, как бывало в детстве, когда ходил с завязанными глазами по комнате, натыкаясь на стены, двери и мебель, а друзья хором кричали: «Холодно! Теплее! Горячо!!» И тогда я тоже ощущал тепло, идущее от спрятанного предмета.

— Ну что ж, — произнес я, глядя на прыщавое лицо длинноволосого с подбородком, обросшим белым пухом. — Вы мне очень помогли… Шампанского хотите?

— Мы не пьем, — поторопился отказаться парень, хотя Кира, услышав про шампанское, снова забегала глазками. «Баба с возу, — подумал я, кланяясь юным нигилистам на прощание, — кобыле легче». И поспешил на лодочную станцию.

Дима Моргун сидел под пляжным желтым зонтом, украшенным рекламой сигарет, глубоко увязнув в шезлонге. Белые шорты оттеняли его застарелый загар, а золотой крестик на тонкой цепочке, застрявший в ложбинке между вздутыми грудными мышцами, подчеркивал его крепкий торс. Его внешний вид прекрасно соответствовал должности начальника лодочной станции в разгар сезона. На носу Димы сидели черные непроницаемые очки, и я не мог сразу понять, дремлет он или же внимательно следит за «бананом», оседланным визжащими человечками, которые заплатили деньги, чтобы слегка прикоснуться к риску. Кому бы мне заплатить, чтобы дали отдохнуть от риска хотя бы неделю?

— А, это ты? — сонным голосом сказал Моргун, когда я нырнул в тень зонта, и вместе с рукой протянул мне металлическую баночку пепси-колы. — Какие проблемы?

— Раньше ты мне предлагал прокатиться на «Ямахе», — ответил я, с щелчком вскрывая банку и выпуская на свободу текшую пену.

— Нет проблем! Сейчас Сережа «банан» пригонит — бери «Ямаху» и катайся.

— А что, свободных уже нет?

— Разобрали, — односложно ответил Дима, щелкая золоченой зажигалкой и прикуривая сигарету. — Ты как? В какую сторону погонишь?

Я махнул в сторону Нового Света. Моргун кивнул. Сегодня он был на редкость немногословен. Наверняка ему было интересно узнать, как я справился с «задачкой для первоклассника»: нашел ли хозяина «Ассоли». Но могло быть, что он уже знал о моем звонке в Москву и разговоре с Артуром Пиковым.

— Где сейчас «Ассоль»? — спросил я, уверенный в том, что Дима в ответ лишь сузит свои кошачьи глаза. Но он почему-то ответил:

— В порту приписки. Где же ей еще быть? Он подчеркнуто отвернул лицо и уставился на море. Под зонтом клубился табачный дым, словно зонт начал тлеть от солнечных лучей.

«Хоть бы о чем-нибудь спросил, — подумал я. — Отсутствие любопытства, — бесспорно, положительное качество. Но иногда оно становится пороком. Спрашивая о чем-либо, человек как бы дает гарантию, что сам ответит на встречный вопрос. Моргун мог бы рассказать мне много интересного».

Мы молчали. «Ямаха» выла на высокой ноте, таская «банан» по волнам. Как раз напротив нас она развернулась и понеслась к берегу. Тонкая струя воды, бьющая из двигателя фонтаном вверх, напоминала антенну для радиосвязи. Встречный поток воздуха сгибал ее и дробил на брызги. Пассажиры, мокрые с ног до головы, почувствовали близость спасительного берега и осмелели. Некоторые из них принялись подскакивать на резиновой спине «банана», да так резво, что снаряд перевернулся, сбросив с себя, словно дикий мустанг, всех пассажиров; ударившись о волну, он подлетел в воздух и упал на воду брюхом кверху. Сережа продолжал гнать, но, услышав визг и крики за своей спиной, резко заглушил двигатель, и «Ямаха», сделав эффектный вираж у самого берега, толкнула на песок волну и замерла. Парень, поглаживая себя по налипшим на тело черным трусам, достающим едва ли не до колен, спрыгнул в воду, вышел на песок, после чего обернулся, чертыхнулся и сплюнул.