Андрей Дышев - Закон волка

— Говорил, говорил, — передразнил я его. — Да что ты понимаешь в свободе! Когда она ушла?

— Часа два назад.

Я посмотрел на часы. За эти два часа от станции ушли на Симферополь три автобуса. Московский поезд — около пяти вечера. Я не успею, даже если помчусь на симферопольский вокзал на такси.

— Ну вот, — произнес я таким голосом, словно мне оставалось жить минут пять. — Потерял хорошую бабу. И все по глупости. Надо было спокойно все объяснить, а я в бутылку полез, стал гордость свою демонстрировать.

— Не расстраивайся, — утешал меня Леша. — Вернется. Если любит, то вернется.

— Если любит! Ты еще сомневаешься? Да таких баб, как Анна, на свете единицы! Она всю себя до капли, до дна, до порожнего звона отдавала мне! Эхма! Не ценил я ее, Леша, не ценил. Вот за это и наказан… Ну, наливай, наливай, чего уставился на бутылку, как на краба. Хватай ее за крутые бока, переворачивай вниз головой и выжимай, выжимай до последней капли, до порожнего звона!..

Я был прав — напились мы в тот вечер до свинского состояния и едва дотащились до моей дачи. Леша всю дорогу клялся мне в вечной дружбе и обещал умереть на моих руках от бандитской пули. Потом он, не раздеваясь, уснул во дворе на раскладушке, а ко мне сон долго не приходил, и я, прислушиваясь к раскатистому храпу друга, все думал и думал об Анне.

Потерял я человека. Потерял.

Какие дурные и дикие глаза у мужика, который только что проснулся с тяжелого похмелья! Леша смотрел на раскачивающуюся перед его носом маленькую замшевую сумочку с таким видом, словно на его лицо опускался на крохотном парашюте зеленый чертенок.

— Что это?! — хрипло выкрикнул он, приподнимаясь и отталкивая мою руку с сумочкой от себя.

— Это «фенечка», Леша.

— Убери ее на фиг!

Он навалился всем своим весом на передний край раскладушки, отчего та перевернулась и сложилась посредине. Леша свалился на землю.

— Сон плохой, — сказал он, поднимаясь. — А тут еще ты перед мордой какой-то хренотенью размахиваешь, как поп кадилом… Послушай, а какого черта мы с тобой вчера нажрались?

Он все еще косился на «фенечку», которая покачивалась в моей руке на кожаном шнурке. Его рыжие волосы стояли дыбом, и оттого он выглядел довольно комично.

— Мы с тобой отмечали наш союз, — напомнил я.

— Ну да, союз меча и орала… Так где ты эту хренотень взял?

— А как ты думаешь?

Он пожал плечами и стал почесывать грудь.

— Не знаю.

— Я нашел ее на Диком острове девятнадцатого числа. Она лежала на камнях как раз напротив яхты.

Леша протянул руку, взял у меня «фенечку» и стал рассматривать ее.

— Пустая.

— Как ты думаешь, — спросил я, — могла эта вещица принадлежать Милосердовой?

Леша развел руками.

— А почему бы и нет?

— Ты серьезно считаешь, что банкирша носила ее на шее поверх делового костюма?

— У богатых свои причуды.

— Нет, — покачал я головой. — Я допускаю причуды, но не в отношении одежды и имиджа. Никакая уважающая себя женщина не позволит себе смешивать стили.

— Значит, эту штуковину забыли туристы.

— Минимум три недели на острове не было туристов, — отпарировал я.

— А может быть, ее забыли месяц назад.

— За месяц от соленых брызг и палящего солнца она превратилась бы в труху.

— Кто же, по-твоему, оставил ее на острове? — спросил Леша с нотками раздражения в голосе. Он, должно быть, почувствовал, что стал невольно напоминать доктора Ватсона, который ровным счетом ничего не понимает и отличается от Холмса чрезвычайной недогадливостью.

— А оставила ее некая молодая особа, одетая в шорты и маечку на бретельках.

Леша переминался с ноги на ногу. По-моему, он давно хотел в туалет.

— Погоди! — сказал он и исчез в дверях домика.

Выстраивая логическую цепочку, я бродил по двору из угла в угол. Что мы имеем? Убитую Милосердову. Девушку в шортах с «фенечкой» на шее. Убийцу Караева — человека в маске. Вот пока и все.

Я потянулся рукой к тяжелой ветке персика и стал машинально рвать листья. Леша вышел во двор уже умытым и причесанным. На его ресницах, как роса на траве, блестели капли.

— Погоди! — снова сказал он, поднимая ладонь вверх. — Я не успеваю за ходом твоих мыслей. Откуда ты взял девушку в шортах?

— Ее видел Караев. Она взошла на яхту на мысе Ай-Фока.

— Вот как? Значит, Милосердова была не единственной дамой на яхте?

— Выходит, так.

— Но не одни же они поплыли на остров?

— Я тоже думаю, что яхтой управлял мужчина.

— Выходит, что либо он, либо девушка в шортах убили Милосердову. А мотивы?