Андрей Воронин - Однажды преступив закон…

И он действительно уснул под бесконечные звуки вальса, уронив на колени пустую фляжку, с незакуренной сигаретой в углу рта. Самойлов покосился на него, хмыкнул и немного убавил громкость стереосистемы.

Было уже три часа ночи, когда длинный приземистый “ЗиЛ”, прошуршав покрышками по мокрому асфальту, остановился перед подъездом заново отделанного четырехэтажного дома с полукруглыми эркерами и высокой крышей, покрытой зеленой металлочерепицей. Заглушив двигатель, Самойлов посмотрел на часы и озадаченно поковырял в ухе оттопыренным мизинцем. Время было самое что ни на есть глухое. Конечно, хозяин он, и перечить ему никто не станет, но дразнить гусей все-таки, пожалуй, не стоило. Ввались он в три часа ночи один, и то, пожалуй, было бы не совсем удобно, а тут еще с этим пьяным амбалом, у которого разбита морда и вся куртка в крови…

Он задрал голову и отыскал четыре окна наверху, под самой крышей. Окна были темными. “Спит, – подумал Самойлов с внезапным раздражением, хотя в том, что кто-то спал в три часа ночи, по идее, не было ничего странного. – Нажралась моего коньяка.., совсем как этот.., и дрыхнет без задних ног. А я тут сиди и думай: разбудить мне ее или не разбудить?

И это за мои же деньги!.."

– Эй, – окликнул он Филатова и толкнул его в плечо, – вставай, приехали!

– Убери руки, сволочь, – не открывая глаз, но очень внятно сказал Филатов, – а то как приехал, так и уедешь. Мне и здесь неплохо.

Произнеся эту коротенькую речь, он повернулся на бок, захрапел и больше не реагировал ни на голос Самойлова, ни на толчки. Толчки, впрочем, были довольно осторожными: Георгиевский кавалер основательно побаивался кулаков своего пассажира, которые тот мог спросонья пустить в ход, даже не удосужившись посмотреть, кто перед ним.

– А, чтоб тебя! – выругался он наконец, ощущая полнейшее бессилие. Не могло быть даже речи о том, чтобы в одиночку дотащить этого бугая хотя бы до дверей подъезда. А уж поднять его на четвертый этаж, хотя бы даже и в лифте, – нет, это было просто смешно. – Ну что за сволочь! Связался с тобой, как с фальшивой монетой!

Он распахнул дверцу. Под потолком салона автоматически вспыхнул мягкий рассеянный свет. Спустив одну ногу на асфальт, Самойлов снова замер в нерешительности. Конечно, можно было вопреки своим планам и данному жене обещанию заночевать здесь, в уютной квартирке, обставленной в соответствии с его собственными представлениями о роскоши и к тому же на его кровные денежки. Можно было также сделать вид, что салон его машины пуст, загнать ее в гараж и провести остаток ночи дома. Этот вариант был даже предпочтительнее, но, как и первый, имел один существенный недостаток: Филатова, этого непредсказуемого и опасного медведя, пришлось бы оставить без надзора до самого утра. Предоставленный самому себе, он мог спокойно проспать до полудня, но с таким же успехом мог проснуться через полчаса, завести двигатель, соединив провода напрямую, и укатить на поиски приключений.., или просто хлопнуть дверцей и уйти, чеша затылок и пытаясь сообразить, как это его сюда занесло. Разыскать его будет, конечно, совсем несложно, но такого удобного с психологической точки зрения момента, возможно, придется ждать еще долгие месяцы…

Где-то в глубине темного двора мягко хлопнула дверца автомобиля, и через несколько секунд Самойлов услышал приближающиеся шаги. Он вздрогнул и рефлекторным движением засунул руку за лацкан пальто. Пальцы сразу же нащупали нагревшуюся под мышкой рубчатую рукоятку пистолета, и литератор немного успокоился. Ему пару раз приходилось демонстрировать висевшую у него за пазухой штуковину охотникам за чужими бумажниками. Вид ее действовал безотказно, отбивая даже у самых отчаянных всякое желание испытать на себе действие этой карманной мортиры, и Аркадий Игнатьевич каждый раз невольно сожалел о том, что грабители так и не дали ему возможности хоть раз спустить курок. Стрелять по мишеням в тире или по пустым бутылкам на даче – совсем не то, что всадить пулю сорок пятого калибра в брюхо живому подонку. Совершенно не то.

Спохватившись, он протянул руку и перекинул пластмассовый рычажок выключателя. Потолочный плафон в салоне “ЗиЛа” послушно потух. Самойлов на ощупь отстегнул язычок открытой кобуры и наполовину вытащил из нее пистолет. Его большой палец уверенно лег на предохранитель и бесшумно сдвинул металлический флажок вниз, освобождая затвор. Теперь оставалось только взвести курок, и можно было выходить один на один хоть с самим Джеком Потрошителем.