Андрей Воронин - Комбат против волчьей стаи

— Так думаешь, стоит послать туда Курта, — озвучил Панкратов уже продуманный вопрос.

— Да, думаю, он справится с этим делом лучше других.

— А вот после того как Курт справится, надо и с ним разобраться.

— Я и сам про это думаю, каждый день, каждый час, каждую минуту. Он, конечно, нужный человек и помог нам сильно.

— Нужный-то нужный, — сказал Панкратов, — но слишком он на себя одеяло потянул, слишком многого я хочет. Надеюсь, ты же, Илья, не считаешь его равным себе или мне?

— Нет, конечно, не считаю. Он мразь, уголовник, рецидивист.

— Вот и я думаю, что нам с такими людьми лучше не водиться, лучше избавляться от них. Хороший Курт — мертвый Курт. Кстати, во сколько он должен подъехать? — спросил Панкратов, посмотрев на свои часы.

Сиваков взглянул на стенные часы.

— Минут через пятнадцать будет.

— Софья все еще у него?

— Да.

— Пускай посидит, может, поумнеет, — с долей злости пробормотал Сиваков и махнул рукой.

— Жестокий ты человек, Илья Данилович.

— В нашем деле по-другому не бывает.

— Кстати, дом на кого записан? — спросил Панкратов, хотя прекрасно знал, что дом пока еще записан на Софью, как и большая часть имущества Сивакова.

«А вот деньги на заграничных счетах, те уж, наверняка, все на Сивакове. И скорее всего супруга о деньгах, вообще, ни ухом, ни рылом».

— Плесни-ка мне еще коньяка, Илья Данилович, больно он у тебя хорош.

— У меня и сигары есть отменные. Не желаешь?

— Сигару говоришь? Тогда мы с тобой станем похожи на наркобаронов.

— А мы и есть наркобароны, Иван Антонович, ни больше, ни меньше. Сейчас контролируем большую часть наркотиков, идущих на Запад, да и в России мы прихватили процентов тридцать. А по Москве, так вообще процентов шестьдесят. Кстати, что говорит генерал?

— Дал я ему денег, ты знаешь, много дал, но зато сохранили груз, выхватили прямо из-под носа у его ребят. Тоже мужик гнилой.

— Не боишься, что напустит он на тебя и на меня своих архаровцев.

— Нет, не боюсь, — улыбнулся Панкратов, но улыбка получилась какая-то грустная, — чего нам, собственно говоря, бояться? У нас есть кассета, она для генерал как иголка для Кощея Бессмертного. Если что, ее передадут журналистам, передадут министру, людям президента и тогда генералу…

— Да уж, мало не покажется, — поставил рюмку на край стола Сиваков, — здорово тогда мы все это устроили.

— Да уж, здорово!

— И не говори. И свидетелей, главное, теперь нет, все мертвые, знают об этом ты, я, кто еще?

— А то ты не знаешь? — хмыкнул Панкратов, — еще знают два человека и еще у двоих есть эта же кассета. Лежит себе где-то в Вене. Но в случае чего всплывет. Всплывет мгновенно.

— Это хорошо. Знаешь, того гада, который нас изнутри сдает, надо во что бы ни стало вычислить. Вычислить и убрать, потому что если…

— Знаю, знаю, — сцепив пальцы, пробормотал Панкратов, — последняя партия в этом году, и будем ждать следующего года.

— А может, разобьем ее на две части?

— Да ты что? Ведь уже все договорено.

— Можно переиграть, — сказал Сиваков.

— Нет, переигрывать уже поздно. Я пообещал, они готовят деньги.

— Ну, если деньги готовят, то тогда да. А сколько?

— Очень много. Как никогда много. Тонна двести пятьдесят семь килограммов.

— Ух ты! Бля! — не выдержал и ругнулся Илья Данилович Сиваков и потер мгновенно вспотевший лоб. — Тонна двести пятьдесят семь. Столько мы еще никогда не вывозили.

— Вывезем и будем отдыхать до следующего года, до следующего урожая.

— А что они там, уже все подготовили?

— Все готово, расфасовано, только лежит в разных местах. Надо будет свести.

— И когда ты наметил?

— Что наметил? Пока об этом рано думать.

Панкратов заговорил жестко по-деловому.

— Сейчас самое главное — найти шестерку и ликвидировать эту суку, иначе все может рухнуть. Представляешь, Илья Данилович, тонну двести потерять.

— Даже не представляю.

— Этого не должно случиться, тогда мы потеряем все.

— Ну, допустим не все, — хмыкнул вновь Панкратов, — но большую часть, это уж точно.

В дверь негромко постучали.

— Кто там? — зло крикнул Сиваков.

— Приехал Курт, можно его сюда? — спросил охранник, пряча зажженную сигарету в кулак.

— Давай, пусть поднимается. И не бойся ты его, Илья Данилович, он нас должен бояться, — сказал Панкратов, — он кто? Всего лишь исполнитель. Деньги-то у нас, наркотики у нас. Так что его не бойся.

— Да я его особо и не боюсь.

— Как только он разберется в Казахстане, тогда мы разберемся с ним.