Андрей Воронин - Комбат против волчьей стаи

Полковник Савельев достал рацию и вновь связался со своим заместителем.

— Мне нужно еще полчаса на переговоры.

— Все в порядке? Вам не угрожают, товарищ полковник?

— Нет, я могу в любой момент выйти отсюда.

— Ждем.

— Итак, Рублев, все, конечно, поучительно и интересно, но как-то, со слов, плохо во все это верится.

— А зачем мне врать? — усмехнулся Комбат. — Ты же понимаешь, полковник, хотели бы — мы б с Андрюхой твоих молокососов вмиг обставили. Не хотелось в своих стрелять. Прорвались бы. Я хвастаться не люблю, — уверенно сказал Комбат.

— Ладно, допустим, я во все это поверил, и что мне прикажешь делать?

— А если я найду человека, который за меня поручиться сможет?

Савельев задумался.

— Кого же?

— Может, ты его и не знаешь, полковник, но человек он солидный. Из ГРУ. Тоже полковник.

— Кто?

— Бахрушин Леонид Васильевич. Думаю, он за меня слово замолвит. Телефон где-то тут есть, мы сейчас позвоним. Твои ж ребята провода не перерезали?

— Не перерезали, — с досадой в голосе произнес Савельев.

Он понял, что в спешке допустил оплошность. Если бы тут сидели настоящие террористы, то как минимум следовало бы подключиться к линии, чтобы прослушать возможные разговоры. Это ему и в голову не пришло.

— А тут городской телефон или какой? — Комбат распахнул окошко в будке сторожа. — Вроде бы городской.

Набрал номер.

— Добрый вечер, Леонид Васильевич, — Комбат уселся за выкрашенный половой краской конторский стол.

— А, Рублев Борис Иванович, как твои успехи?

— Тут, понимаете, снова сложности начались.

— В милицию друга забрали?

Вновь пришлось пересказывать Комбату историю, в которую ему и самому плохо верилось. Бахрушин выслушал его внимательно, коротко ответил?

— Савельева дай-ка мне.

Через десять минут Бахрушин уже летел на машине к складам из Москвы.

Переговоры были недолгими, от Бахрушина Савельев узнал, что в ГРУ уже давно следили за Панкратовым.

Ведь тот еще в советские времена работал главным инженером на одном из заводов, производящем космическую технику, а потом ушел в бизнес. Бахрушина беспокоили связи того за границей, подозревали, что он торгует техническими секретами. Но только сейчас, сопоставив то, что знали Бахрушин и Савельев они оба поняли, секреты здесь ни при чем, торговля наркотиками, вот настоящее занятие Панкратова.

Савельев рискнул высказать вслух догадку, что у них в управлении кто-то предупреждает о готовящихся операциях. Вот так и сошлись вместе интересы всех, кто находился на складах.

Комбат предложил:

— Леонид Васильевич, время терять нельзя, разрешите нам с Андреем, мы можем еще и Пехоту прихватить, заняться и Панкратовым, все равно Курт на него теперь работает.

— Это не мне решать, — усмехнулся полковник Бахрушин, — власть теперь у Савельева, отпустит он вас или нет, от меня не зависит.

Савельев думал недолго, выбора у него не оставалось, через управление он действовать не мог, предатель оповестил бы бандитов в одно мгновение, а тут подворачивался шанс сохранить тайну операции и заручиться поддержкой ГРУ в лице Бахрушина.

— Леонид Васильевич, я предлагаю сделать так: вы вывезите отсюда Рублева и Подберезского на своей машине.

— А как же с этими? — Леонид Васильевич имел в виду убитых бандитов.

— Я подам все так, что они оказали сопротивление и погибли во время штурма. Двое моих ребят молчать будут.

— А женщина?

— Она, насколько я понимаю, не очень-то рвется вернуться к мужу, — разъяснил Рублев, — вы, полковник, сможете ей предоставить укрытие на пару недель. Пусть Сиваков думает, будто она до сих пор в руках Курта.

Так и порешили.

Рублев с Подберезским уехали в машине Бахрушина, лежа на полу. А на следующее утро они уже вместе с Пехотой обсуждали, что им предстоит сделать. У Савельева появился свой план, с которым согласился и Бахрушин, пообещавший в случае чего поддержку своими людьми, задействованными на космодроме Байконур…

Во дворе загородного дома Ильи Даниловича стояло несколько автомобилей, пара шикарных шестисотых «мерседесов», принадлежавший Панкратову джип, BMW и «вольво» хозяина. Люди из охраны Панкратова и Сивакова сидели в холле и ели бутерброды, пили чай.

Сам же Панкратов с хозяином дома уединились на , втором этаже в большом кабинете с окном, выходящим в черный от дождя, почти опустевший сад. Дождь кончился часа полтора назад, и бетонные дорожки уже понемногу подсыхали. Илья Данилович держал в руках рюмку с коньяком и стоял у окна. А Панкратов развалился в глубоком кожаном кресле и сидел, закинув нога за ногу.