Андрей Воронин - Личный досмотр

О деле они больше не говорили. Антон Антонович угостил визитеров своим фирменным кофе, который Комбат выхлебал безо всякого удовольствия, предпочитая любым безалкогольным напиткам крепко заваренный чай, а Подберезский со знанием дела просмаковал и горячо похвалил. За кофе они всесторонне обсудили погоду, посетовали по поводу приближающейся зимы и сложной политической обстановки в стране, и наконец Борис Иванович, совершенно истомленный говорильней, получил возможность вежливо распрощаться и выйти на улицу.

Над Москвой зависли серые, как долго пролежавшая в грязной воде вата, и такие же мокрые тучи, с неба сеялся мелкий и уже по-настоящему холодный дождь — осень наконец взялась за город всерьез, и машины, пролетая по бульвару, издавали характерный шипящий звук. Подберезский немедленно поставил торчком воротник куртки и сразу сделался похожим на бежавшего из-под ареста мелкого уголовника, скрывающегося от милиции. Впечатление усиливалось черневшей на его подбородке щетиной и уже начавшей подживать ссадиной на левой скуле.

— Бр-ррр, — сказал Комбат, посмотрев на него. — Ну и рожа у тебя, Андрюха.

Подберезский открыл рот, чтобы отпустить ответный комплимент, но осекся: Рублев был, как обычно, бодр, свеж, прям, как флагшток, и даже чисто выбрит.

Мистика какая-то, подумал Андрей. Он же все время был у меня на глазах!

Они прошагали под дождем больше двух кварталов, прежде чем на глаза им попался исправный таксофон.

Когда хихикавшая в трубку девушка освободила наконец кабинку, Подберезский поспешно нырнул внутрь и снял трубку с рычага.

— Ты что, мобильник потерял? — спросил Рублев.

— Я голову не потерял, — ответил Подберезский. — Не хватало еще, чтобы они нас засекли.

— Да, — сказал Комбат, — это я того...

— По ночам спать надо, — наставительно сказал Андрей, — а не бороду по волоску выщипывать.

— Разгильдяй, — проворчал Комбат. — Ты только долго с ними не любезничай, а то как бы они нас и тут не накрыли. Я пока не стреме постою.

Он остановился возле кабинки и стал с рассеянным видом глазеть по сторонам, слушая, как Подберезский набирает номер. Андрей начал говорить почти сразу — видимо, трубку на том конце провода сняли быстро.

— Дежурный? Записывайте: сегодня, в понедельник, приблизительно с четырнадцати до восемнадцати часов ожидается крупная бандитская разборка на запасных путях станции Москва-Сортировочная... Говорит кто?

Конь в пальто. Не валяйте дурака, подполковник. Лучше пошлите побольше людей, возможна стрельба. Да, и уберите оттуда штатских... Вам все ясно? Тогда целую.

Он повесил трубку и вышел из кабинки.

— Типичное телефонное хулиганство, — сказал Борис Иванович, широко шагая рядом с ним вдоль бульвара, — Теперь этот подполковник решит, что это какой-нибудь гомик развлекается, плюнет и не станет ничего делать.

— Ничего он не решит, — ответил Подберезский. — У него работа такая: к каждому стуку прислушиваться. Представляешь, что будет, если, к примеру, ему позвонит какой-нибудь первоклассник и, хихикая, сообщит, что заминировал школу, он пошлет сопляка подальше, а школа возьмет и взлетит на воздух?

— Прощайте, звезды, — сказал Комбат. — Да, трудная работа у наших чекистов. Народ у нас веселый, с фантазией, скучать не даст. А все-таки думаю, что еще разок позвонить не помешает. Просто для верности, чтобы у них была перекрестная информация.

— Не переборщить бы, — с сомнением сказал Подберезский, ежась под усилившимся дождем. Он увидел напротив вывеску ресторана и потянул Комбата за рукав. — Пойдем обсохнем. Да и перекусить не мешало бы.

— Перекусить? — хитро скосив на него понимающий глаз, переспросил Борис Иванович.

— Н-ну, — замялся Андрей. — Конечно, перекусить... Я же говорю: сыро, елки-палки! Так и воспаление легких схватить недолго.

— В самом деле, — с улыбкой согласился Рублев. — Для профилактики не помешает. Только по чуть-чуть. У нас еще дела.

— Какие дела? — сразу погрустнев, спросил Подберезский. — Командир, ты же не собираешься...

— Вот именно, — сказал Борис Иванович, — собираюсь. Ну что ты смотришь? Пошли в твой кабак, тут и вправду сыро.

Они прибыли на место задолго до назначенного срока и неторопливо углубились в лабиринт подъездных путей и стрелок, тесно заставленный бесконечными рядами мокро поблескивающих товарных вагонов и цистерн. Под ногами хрустела крупная, черная от мазута щебенка, и пахло здесь мазутом, каменным углем, дымом и мокрым железом — железной дорогой. Где-то лязгали буфера и басовито перекликались маневровые тепловозы, и время от времени из укрепленных на столбах громкоговорителей доносились неразборчивые из-за реверберации переговоры персонала.