Андрей Воронин - Утраченная реликвия...

Дмитрий Светлов хорошо знал своего собеседника и чувствовал, что, коль скоро тот пробудился к активности, с ним в ближайшее время непременно должно произойти что-нибудь весьма любопытное. Поэтому, усаживаясь в машину Филатова, Дмитрий уже начал прикидывать, каким образом ему проследить за этим странным, вечно притягивающим к себе неприятности человеком.

Антиквар появился в своем магазине за четверть часа до открытия. Это был пожилой, одетый с иголочки, очень похожий на артиста Кадочникова человек. Звали его Львом Григорьевичем, и Валерий Бондарев постарался запомнить это имя, поскольку понятия не имел, как долго им с Драконом придется торчать в этом увешанном картинами и заставленном всевозможными диковинами тесноватом торговом зале – день, неделю, а может быть, и целый год. Впрочем, сам Лев Григорьевич, похоже, придерживался на этот счет несколько иного мнения: едва войдя в дверь, он резко остановился и снизу вверх уставился на стоявшего при входе Дракона с таким видом, будто кто-то вздумал сыграть с ним какую-то дурацкую шутку. Под его недоумевающим взглядом даже толстокожий Леха Дракин слегка увял и осторожно переступил с ноги на ногу, а на его добродушной малоподвижной физиономии проступило потешное, почти детское выражение обиды.

– Это кто? – довольно сварливо спросил антиквар, отворачиваясь от Дракона и обращаясь непосредственно к продавщице, которая впустила охранников в магазин, – молодящейся даме лет сорока пяти, выкрашенной в платиновый цвет. – Кто это? А это?

При этом Лев Григорьевич ткнул длинным ухоженным пальцем сначала в Дракона, а потом в Валерия.

– Охрана, – пролепетала продавщица, явно слегка шокированная таким странным поведением своего босса.

– Какая еще охрана? – не унимался ядовитый старикан. – Моя охрана – Николай и Виктор, и я не понимаю, откуда взялись эти подозрительные типы.

Валерий посмотрел на Дракона и понял, что настала пора вмешаться, покуда дело не дошло до настоящего скандала. Дракин обижался медленно, но, уж если обижался, превращался в разъяренного быка, и остановить его тогда бывало трудно. Сейчас он, судя по всему, находился на полпути к настоящей обиде: глаза у него нехорошо прищурились, на широких скулах вздулись каменные желваки, губы сжались в тонкую, почти незаметную полоску, похожую на хирургический шрам, а кисти рук смахивали на две кувалды, шутки ради засунутые кем-то в рукава тщательно отутюженного черного пиджака. Пакостный старик при этом не обращал ни малейшего внимания на признаки надвигающейся грозы: он по-прежнему торчал прямо перед Драконом и, задрав голову, разглядывал верзилу с брезгливым и возмущенным выражением человека, обнаружившего на двери своей квартиры размазанную собачью какашку.

– Простите, Лев Григорьевич, – сказал, подходя поближе, Валерий. – Я вижу, вы не понимаете… Тимоха.., э, то есть, я хотел сказать, Николай Тимофеев, один из наших сотрудников, охранявших ваш магазин, слегка приболел. Мы работаем всегда парами – постоянными парами, понимаете? Тренируемся парами, дежурим парами, и состав этих пар практически никогда не меняется. Думаю, учитывая специфику нашей работы, это правило не нуждается в разъяснениях. Вот удостоверение сотрудника ЧОПа «Кираса», – он вынул из внутреннего кармана пиджака и показал антиквару закатанную в пластик карточку, – ознакомьтесь и удостоверьтесь. Мы не грабители, проникшие к вам под видом охраны. Если что-то вызывает у вас сомнения, можете созвониться с нашим начальством и получить исчерпывающие разъяснения по поводу.., гм, смены караула.

На самом деле он понятия не имел, по какой именно причине Сан Саныч сделал эту рокировку, но полагал, что это неважно: ему, как всегда, хотелось предотвратить бессмысленный скандал. Несмотря на свое бурное прошлое и довольно воинственное настоящее, Валерий Бондарев не любил ссор и стычек, особенно словесных, да еще и таких, как эта, возникших буквально на пустом месте.

– Надо будет, так и позвоню, – буркнул антиквар, бросив невнимательный взгляд на протянутую Бондаревым карточку. Впрочем, и так было видно, что он уже не нуждается ни в каких разъяснениях. – Прошу меня простить, – суховато, но вежливо продолжал он, подтверждая тем самым догадку Валерия, – я напрасно вспылил. Просто в данный момент у меня… Ну, словом, я слегка нервничаю, и любая неожиданность выводит меня из равновесия. Хочу обратить ваше внимание на то, что в ближайшие дни мне потребуется от вас повышенная бдительность. В моем распоряжении находится некий предмет, представляющий огромную ценность, и мне не хотелось бы… Ну, словом, чтобы с ним что-то произошло.