Андрей Воронин - Высокое напряжение

Он шел домой и думал о том, какая это гибкая вещь – человеческое сознание. Прошла какая-то неделя, а он уже привык считать эту медленно догнивающую, непривычно просторную бревенчатую развалюху своим домом – пусть временным, но домом. Петрович, тот вообще вел себя так, словно прожил здесь всю жизнь, – колол дровишки, латал крышу, с озабоченным видом прохаживался вдоль сгнившего на корню, пьяно завалившегося в огород забора, копаясь в бороде и что-то прикидывая, – короче говоря, хозяйничал и вообще отрабатывал хлеб. Именно Петрович по собственному почину прочистил намертво забитый сажей и старыми вороньими гнездами дымоход и как-то незаметно, но очень действенно вправил мозги соседям, которые не давали проходу Татьянке, в глаза обзывая ее потаскухой, и все время норовили то спереть что-нибудь со двора, то вылить в огород через забор ведро-другое помоев. Интереснее всего было то, что сама Татьянка вела себя как ни в чем не бывало, ни словом, им жестом не упоминая об инциденте, имевшем место на стройплощадке. Она уважительно называла Петровича “дяденькой Степой” и даже, черт подери, штопала ему носки.

Подняв глаза от земли, он увидел Татьянку, словно та издалека подслушала его мысли и поторопилась явиться на зов, хотя никакого зова, в сущности, не было. Напротив, в последние дни Юрий старался встречаться с Татьянкой пореже – ему очень не нравились взгляды, которые девчонка бросала на него исподтишка. Петрович по ,этому поводу высказывался прямо и недвусмысленно. “Дурак ты, Юрик, – говорил он, ковыряясь в зубах длинным тонким гвоздем. – Лопух лопухом, хоть и образованный. Тебе, понимаешь ли, такой фарт ломится – и стол, и дом, и все интимные услуги, – а ты рыло воротишь. Грязная она для тебя, что ли? Так своди ее в баню, помой. Заодно и сам помоешься.., га-га-га! Нет, серьезно. Там, на трассе, ты мне, конечно, правильно по морде навесил. А теперь-то что же? Она ж сама хочет, по своей воле. Зачем же девку обижать?"

Юрий вздохнул и остановился, наблюдая за тем, как Татьянка приближается к нему, быстро перебирая босыми загорелыми ногами. “Что-то сильно она торопится, – подумал Юрий. – К чему бы это? И время, между прочим, рабочее. Ей в больнице надо быть, а она по улицам бегает. Странно…"

Заметив Юрия, Татьянка издали замахала обеими руками, привлекая к себе его внимание, и припустила бегом. Что-то случилось, понял Юрий. Нехорошее что-то, иначе с чего бы ей так торопиться?

Добежав до него, Татьянка остановилась, переводя дыхание. Юрий невольно отвел глаза, чтобы не встречаться с ней взглядом, потому что взгляд у нее был как газета, и даже не как газета, а как рекламный щит – хочешь не хочешь, а прочтешь все от первой до последней буквы. Впрочем, этот маневр себя не оправдал, потому что теперь в поле его зрения попала Татьянкина грудь, высоко подымавшаяся после долгой беготни. Юрий дернул щекой и стал глазеть по сторонам.

– Ой, дяденька, а я вас по всему поселку ищу! – затараторила Татьянка. – Ищу, ищу, а вас нигде нету! А вы тута!

– Зачем? – спросил Юрий и, видя, что Татьянка не поняла смысла вопроса, повторил:

– Зачем ищешь?

– Так предупредить же! Предупредить, чтобы вы домой пока что не ходили. Васька вернулся. Как узнал, что вы у меня квартируете, грозился обоих зарезать. Все равно, говорит, им не жить. Прямо в больницу приперся – кричит, руками машет… Боюсь я. Не надо туда ходить.

– Ну-ну, – успокаивающим тоном произнес Юрий. – Что ты заладила, как испорченная пластинка: не ходите, не ходите… Тоже мне, напугала! Васька вернулся… Не хватало мне еще Ваську твоего бояться!

Он говорил нарочито небрежным тоном, стараясь успокоить Татьянку, дать ей понять, что ничего страшного не происходит и не произойдет, пока рядом с нею он, бывший офицер-десантник Юрий Филатов, который не боится никаких васек и федек и сможет в случае чего защитить ее от кого угодно. Думал он при этом почему-то не о Татьянке и даже не о вернувшемся Ваське, а о капитане, который, похоже, все-таки оказался прав.

Потом он заметил на скуле у Татьянки свеженький синяк и, не успев подумать, осторожно прикоснулся к нему кончиками пальцев. Татьянка замолчала на полуслове, закрыла глаза и даже немного подалась всем телом вперед. “Тьфу ты, черт”, – с неловкостью подумал Юрий и поспешно убрал руку, засунув ее от греха подальше в карман.

– Васькина работа? – спросил он.

Татьянка с видимой неохотой открыла глаза, порозовела так, что румянец проступил даже сквозь загар, и неловко кивнула головой.