Павел Захаров - Общий враг

– Сейчас бункер накроет авиация, идиот! – крикнул Родион. Он сделал шаг навстречу Сергею и попытался ухватить его за плечо. – Уходить же надо!

Бойченко мягко отвел его руку и отстранился на пару шагов.

– Пошли, Серый, пошли! Тут сейчас такое будет! – в один голос с братом заорал Павел, – что вообще ничего не будет! Ты же уже все сделал!

– Ты все сделал правильно, уходим! – повторил Родион. Шаг за шагом он отступал к дыре в заборе.

Сергей грустно улыбался, глядя на девушку. У той в глазах уже набухли слезинки и вдруг, одна за одной, закапали быстро и часто как легкий дождик, оставляя дорожки на щеках, смывая пыль и сажу.

– Сережка… Почему… Ну почему… Я не понимаю… – шептала она, попытавшись задержаться, но Павел не позволил ей остаться и потянул за локоть. Надя попробовала протестовать, но поняла, что сопротивление бесполезно.

– Уходите быстрее! – наконец проскрипел, будто что-то вдруг случилось с голосом, Бойченко и, резко развернувшись, скрылся за углом бункера.

У Нади кружилась голова. Как-будто внутри нее рвались струны, лишая ее всяких сил. Когда-то они были невесомыми и едва заметными, практически неощутимыми нитями, паутинками симпатии. Сотканные самой природой, едва ли специально зацепившиеся за молодых людей в первый день их знакомства. Но за короткое время они окрепли, набрали ту силу, которая уже тянула их друг к другу и которой они, Надя и Сергей, не могли сопротивляться. Их чувства стали струнами, крепко соединяющими их. И вот сейчас, с каждым шагом, увеличивающим расстояние между ней и Сергеем, эти струны рвались. Растягивались, держась до последнего, до невероятного напряжения, до звона, до истончения. А потом сдавались, рвались с неверотяной, злой болью, протыкая душу острыми концами, оставляя в сердце глубокие раны.

– Все, вперед, – скомандовал Родион, – мы больше не можем оставаться.

Выскочив на широкую улицу, троица наткнулась на группу прикрытия из четырех человек, которую Майкман отправил им вслед.

– Зак, а где этот-то ваш, здоровый такой… – обратился к Родиону один из сослуживцев.

Неприятное открытие сделал Бойченко, когда снова оказался в темноте бункера. Его автомат был поврежден. Видимо, тот бородатый урод, когда в упор лупил ему в спину из пистолета, попал в него. Пуля пробила тонкую сталь корпуса и застряла где-то внутри. Ну что ж, подумал Сергей, на войне и такое случается… Он отсоединил магазин и запихнул «рожок» за пазуху. Теперь у него в руках был тот калашников, которым он недавно расправился с Салехом. Отполированная за несколько десятков лет деревянная рукоятка удобно легла в ладонь.

– Что за хрень тут происходит, я не понимаю?! – Майкман пытался решить загадку, которую ему загадал Бойченко. – Почему он вернулся?

– Не могу знать, сэр. Сказал, что ему надо вернуться, а мы уже не могли оставаться.

– Не, вы, русские, все какие-то ненормальные, честное слово… Ладно, мы за него ответственности не несем. Он, слава Богу, не наша отвязанная пушка на не нашем корабле! – закончил капитан афоризмом.

– Сэр, вы правы, сэр, но предложение вывести всех и вызвать авиацию, – Захаров-младший в упор смотрел на своего командира, – было его идеей.

– И что ты предлагаешь?

Два «бородавочника» стремительно приближались к цели по нисходящей траектории. Бомбы под крыльями ждали команды на сброс.

– «Хэллбой», вызывает «Гарпун».

– На приеме, «Гарпун».

Ведущий ударной двойки, Энди МакФил, внимательно следил за показаниями приборов. Системы наведения сообщали, что до цели осталось…

– …тридцать секунд. Координаты цели введены.

– Принято, «Гарпун».

За пару секунд до того, как оба, майор и лейтенант, должны были начать атаку, их вызвала база. Приказ шел на общей частоте, и оба пилота услышали его одновременно.

– «Гарпун», я «Гнездо», отмена! Повторяю: отмена!

Реакция летчиков была молниеносной. Резко взяв на себя штурвалы, оба пилота задрали носы самолетов вверх.

– «Гнездо», я «Гарпун»… Понял вас, отмена. Возвращаемся на базу?

– «Гарпун», ответ отрицательный. Уходите в квадрат пять-семь-зулу. Повторный выход на цель через десять минут.

– И чего потом?

– Чего потом… – Павел рассказывал Леониду о событиях, свидетелем которых оператору быть не пришлось, – он ее вытащил и мы сюда побежали. Не будем же мы там сидеть и ждать, пока… О! Вот!