Пётр Разуваев - Русский калибр (сборник)

— Самое прямое, синьор Дюпре. Самое прямое, — жёстко сказала она, мило при этом улыбнувшись. Очаровательная женщина. — Это не мои трудности. Это — наши трудности. У меня много друзей. И один из них сообщил мне, что финансовая группа, контролируемая вашим отцом, также вела дела с моим поверенным. Вы хотите, чтобы я назвала его имя? Или и вы, и я понимаем, о ком идёт речь?

— Нет, — покачал я головой. — Не понимаем. Назовите имя, будьте добры. Я уже говорил, что у вас очень красивый голос?

— О’кей, — согласилась она. — Давид Липке. Я права?

— Возможно, вы в чём-то и правы. А возможно, и нет, — я пошёл в атаку, всё мне надоело: — Не я к вам пришёл — вы ко мне. Я турист. Наслаждаюсь вашим городом. До тех пор, пока вы не расскажете что-нибудь стоящее, мне лучше оставаться туристом. Если вас этот вариант не устраивает, потрудитесь проводить меня до выхода и забудьте о нашей встрече. Если же вам есть что мне рассказать, то начинайте, синьорина Бономи. Мы беседуем уже полчаса, но, кроме того, что вы красивая женщина и волнуетесь за своего друга, я пока ничего не узнал.

— А если я выберу третий вариант? — серьёзно спросила она.

— Тогда я обойдусь без провожатого.

— Вы уверены? — Её улыбка стала какой-то… неприятной.

— А вы уверены, что ваш знакомый упомянул все мои странности? — довольно мерзко усмехнулся я в ответ. Она секунду пристально меня рассматривала, потом опустила голову и пробарабанила ногтями быструю дробь по ручке кресла.

— Теперь уже не уверена… — произнесла тихо и куда-то в сторону. Затем продолжила: — Ваш отец вёл дела с Давидом. Давид попадает под контроль американцев. А в Милане появляетесь вы. Вы должны его… нейтрализовать? Хорошо, не отвечайте. Я буду говорить о себе. При всём моём хорошем отношении к Давиду… Он слишком много знает, чтобы остаться в живых в руках ЦРУ. Это невозможно. Он должен умереть. Раз вы не хотите этого произнести, скажу я. Да, чёрт вас подери, мне это необходимо! Но я этого сделать не могу.

Тут я удивлённо поднял брови. Если ей это не под силу, то о чём вообще речь?

— Нет, вы не так поняли. Технически это вполне реально. Но если узнают, что за этим стою я… Меня просто уничтожат. Американцы мне этого не простят.

Паола Бономи помолчала и, глядя в окно, добавила:

— Поэтому я хочу, чтобы это сделали вы, — она вскинула на меня глаза. — Ведь вы за этим сюда приехали, разве нет?

Ну вот всё и разъяснилось. Ничего-то наша красавица не знала. Встретив меня вчера в ресторане, дон Кольбиани решил, разумеется, что я прибыл по поручению отца наводить порядок в «пределах». После истории с Роже Анье он в моих способностях не сомневался ни на йоту и тут же сообщил о моём появлении своей хорошей знакомой, синьорине Бономи. Мол, приехал приличный человек, которого мучают точь-в-точь такие же проблемы. Можно договориться. И бедная девушка, очертя голову, ринулась в эту авантюру. Замечательно…

— Скажите, синьорина Бономи… Вы знаете, где сейчас находится ваш друг? — осторожно спросил я. Но в её глазах тут же зажглись огоньки интереса.

— Знаю, — быстро сказала она. — А ещё я знаю, что до этого он проживал в отеле «Michelangelo». Так?

Так… Так-так-так. А ведь можно поработать. Ей ничего не известно о происках российского империализма в лице Стрекалова, что вполне естественно, а папина команда на горизонте ещё не появилась… Что мне мешает коварно обмануть бедняжку? Других-то помощников пока не предвидится.

— Хорошо, синьорина Бономи. Вы меня убедили. К тому же… не в моих правилах бросать красивую женщину в беде. Я вам помогу. Только давайте сразу договоримся — без этих ваших итальянских штучек. Если вы попытаетесь и меня убрать как нежелательного свидетеля — уверяю, моя семья найдёт способ сделать вашу жизнь короткой и невыносимо тяжёлой.

— Вы принимаете меня за сицилийку? — фыркнула она. И похоже, обиделась. Да и бог с ней. Лучше лишний раз предупредить, чем взлететь на воздух из-за недоразумения.

— Давайте к делу, месье Дюпре. Что вам нужно? — сухо спросила девушка.

— Если вы о деньгах, то ничего. Я же говорил вам — я любитель. Работаю из чувства долга. Но кое-что мне всё же понадобится. Машина — это раз. Все данные наружного наблюдения, возможно, я попрошу что-то проверить ещё раз и более пристально. И никакого наблюдения за мной.

— Мои люди никогда не следили за вами, — быстро перебила она.

— В меня вчера стреляли на Corso Garibaldi. Погиб какой-то прохожий.