— Меня воспитывали как воина, генерал. Что вам ещё нужно? — Мне не было нужды раздумывать над ответом. Нужные слова были впечатаны в моё сознание намертво. И это были не просто слова.
«Если каждое утро и каждый вечер ты будешь готовить себя к смерти и сможешь жить так, словно твоё тело уже умерло, ты станешь подлинным самураем. Тогда вся твоя жизнь будет безупречной, и ты преуспеешь на своём поприще.
Я постиг, что Путь Самурая — это смерть».
Дано ли вам что-то добавить к этому, мой генерал?
* * *
Дорман поднял трубку сразу же, словно он в нетерпении ожидал моего звонка.
— Дюпре? Замечательно, что вы позвонили. Мне необходимо…
— Мне тоже, — прервал я. — Где?
— Учитывая последние события… Вам знакома несчастная шотландская королева?
— Думаю, что уже встречался с нею.
— Тогда жду вас где-нибудь поблизости, через… сорок минут.
Повесив трубку, я отошёл от телефонного автомата. Учитывая специфику организации, в которой служил Дорман, смешно было рассчитывать на конфиденциальность нашего разговора. Да и уловка с королевой… Удивительно наивно. Впрочем, он не оставлял мне выбора.
Погода в этот день расстаралась на славу, и, греясь под лучами весеннего солнца, сквозь тёмные стёкла очков я безразлично наблюдал за жизнью Люксембургского сада, жизнью ленивой, размеренной, сытой. Даже пожилой клошар, сидевший на соседней лавочке, выглядел совершенно умиротворённым. Сначала я, правда, принял его за профессора, отдыхающего душой среди мраморных фрагментов былых времён в перерыве между лекциями в Сорбонне. Но очень скоро имел возможность наглядно убедиться в том, что передо мной всё же клошар. Не двухдневная щетина на его лице, и даже не то, что ботинки мужчина предпочитал носить на босу ногу, сыграли тут свою роль. Просто даже самые экстравагантные французские профессора не позволяют себе средь бела дня мочиться, зайдя за скамеечку и стыдливо отвернувшись от проходящих мимо людей. Что же касается одежды… Дай бог некоторым соотечественникам Виктора Викторовича Стрекалова одеваться так, как это делают парижские клошары.
От статуи Марии Стюарт меня отделяло метров тридцать — тридцать пять, и со своего места я прекрасно видел все подходы к «несчастной шотландской королеве». Дорман появился шестью минутами позже условленного времени, что по французским меркам вообще не считается за опоздание. В правой руке он держал обёрнутый бумагой «багет», из которого в разные стороны высовывались зелёные листочки салата. Дорман на ходу энергично обкусывал эту половинку батона, разрезанную пополам и начинённую всякой всячиной, размахивал свободной рукой, заглядывался на девушек — словом, вёл себя точь-в-точь как служащий среднего звена, позволивший себе на несколько минут вырваться из офиса, чтобы слегка развеяться и перекусить. К сожалению, даже среди французов, наиболее убежденных сторонников правила «делу — время, потехе — час», стало появляться всё больше «трудоголиков», одержимых демоном работы. На мой взгляд, французская нация многое проиграла, поддавшись натиску ритма, свойственного американскому бизнесу. Прямая параллель с русскими, для подавляющего большинства которых слова «отдыхать» и «пить» являются синонимами. Классическая российская формула: вкалывать до потери пульса, затем пить водку до потери сознания, затем опять вкалывать до потери пульса. В результате водка является основой национального валового продукта, а алкоголизм — национальной болезнью. Впрочем, у каждого своё понимание красоты. Даже у слепых от рождения.
За нашей встречей могли наблюдать с тысячи самых разнообразных позиций, поэтому соблюдать осторожность было бессмысленно. Дорману это было известно не хуже, чем мне.
— Чертовски неудобное местечко, — признался он, поздоровавшись. — Но это было первое, что пришло мне в голову.
— Мне нужны рекомендации, которым мог бы поверить Робер Сиретт, — минуя условности, напрямик сказал я. — И все данные по албанским контактам аль-Хауля.
Подарив мне задумчивый взгляд, француз едва заметно усмехнулся:
— Я думал, мне придётся вас уговаривать. Вы неважно выглядите, Дюпре. Какие-то проблемы?
— Это личное, — коротко ответил я. — Скончался один… один из членов моей семьи.
— Простите. Примите мои соболезнования, — он чуть склонил голову. — Возможно, вам захочется отложить этот разговор?
— Напротив. Давайте перейдём к делу.
— Что ж, к делу так к делу. Вы сказали: албанские контакты… Нет, это само собой, просто я подумал о другом. Как вы относитесь к нынешнему югославскому кризису? Следите за событиями?
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу