Валерий Горшков - Реаниматор

Мы все — просто актеры в огромном театре под названием жизнь...

Спустя пять дней Алексей Гольцов покинет питерский следственный изолятор и двинется по спецэтапу. Сначала в отдельном купе вагонзака его доставят в Вологду, а затем в специально оборудованном автофургоне, в сопровождении четырех вооруженных конвоиров, перевезут на затерянный в северных лесах, посредине живописного озера, остров Каменный — в тюрьму особого назначения, в которую, по злой иронии судьбы, после большевистского переворота был превращен древний мужской монастырь.

В просыпающемся рано Париже уже вовсю кипела жизнь, а тихий пригород мегаполиса, называемый в шутку его жителями и таксистами «кубиком Рубика», был окутан туманом и тишиной. Идеальный квадрат, застроенный шикарными виллами с разноцветными крышами и разделенный на клеточки сетью тенистых улочек, с высоты птичьего полета действительно как две капли воды напоминал игрушку-головоломку. А с высоты человеческого роста в этот предрассветный час квартал более смахивал на город-призрак из романа Стивена Кинга в одночасье покинутый сразу всеми его обитателями.

Из окутанных тлеющим саваном предрассветных сумерек домов не доносилось ни звука, ни шороха. На улочках с гладким асфальтовым покрытием и выложенными плиткой тротуарами, вдоль которых росли раскидистые каштаны, не было ни души. Даже не лаяли собаки...

Впрочем, смуглокожего мужчину в сером костюме и надвинутой на глаза шляпе, сидевшего за рулем графитового цвета «ситроена», плавно свернувшего с оживленного шоссе на каштановую аллею, здешнее безмолвие совершенно не удивляло. В этом заповеднике для богатеев он был частым гостем. В отличие от других элитных поселений здесь нельзя было увидеть шумных вечеринок с жуткими попойками, фейерверками и массовыми ночными оргиями в открытых бассейнах. Здешние тихие обитатели редко покидали дома раньше десяти часов утра. Ранний подъем считали едва ли не дурным тоном...

Золотой «Ролекс» на жилистом запястье сыщика показывал лишь четверть седьмого. Если в такую рань кто-то и не спал, то это мог быть лишь его патрон, месье Дидье Боярофф, человек исключительной судьбы...

Сын еврея-лавочника из Петербурга, в дни большевистского переворота в ужасе бежавшего за границу с зашитыми в сапог бриллиантами, обосновавшегося в Нормандии и вскоре женившегося на мужеподобной вдовушке с приличным приданым, маленький, болезненный, большеносый (из-за чего Бояроффа-младшего постоянно дразнили сверстники) Дидье был начисто лишен голубых кровей, бегущих в венах у большинства его нынешних соседей. Но благодаря фанатичной целеустремленности и жажде самоутверждения гадкий носатый утенок, страдающий к тому же врожденной хромотой, смог к сорока годам стать известным на всю Францию юристом. До конца восьмидесятых патрон был едва ли не самым высокооплачиваемым криминальным адвокатом в стране. Специализацией Бояроффа были гиблые «стопроцентные» убийства, когда вина подследственного еще за час до начала процесса не вызывала у судей никакого сомнения. Но тут в игру вступал «нормандский ангел-хранитель», как окрестили удачливого адвоката журналисты, и ситуация, только что совершенно безнадежная для подсудимого, менялась кардинально.

Однако карьера Бояроффа-юриста уже давно была в прошлом. Уйдя на покой и покинув шумный Париж, сколотивший огромное состояние адвокат осел в этом тихом пристанище уставших от суеты большого города миллионеров и целиком посвятил себя пронесенному через всю жизнь увлечению.

Вот уже больше десяти лет смыслом существования разменявшего девятый десяток экс-адвоката, прикованного после второго инсульта к электрической инвалидной коляске, были древние православные иконы. Ради возможности подержать в руках очередную почерневшую от времени доску с выцветшим печальным ликом святого месье Боярофф был готов на все! За самыми ценными экземплярами он вел настоящую охоту...

Сидевшего за рулем «ситроена» мужчину звали Жак-Ив Гийом, и в кармане его пиджака лежала лицензия частного детектива. Именно он оказывал старику помощь в розыске новых раритетов для коллекции. Масштабы поисков простирались далеко на восток от привыкшей к комфорту и порядку Франции.

Проехав каштановую аллею, сыщик свернул налево и, сбросив скорость, притормозил перед коваными воротами белоснежной виллы адвоката.