Валерий Горшков - Дискета мертвого генерала

Раздался глухой хлопок, чем-то отдаленно напоминающий вырвавшиеся из бутылки с шампанским газы. Пуля ушла в переборку, отделяющую каюту номер пять от каюты номер семь, где жили Славгородский и помощник Вадима, Михаил Гончаров. Входное отверстие чернело на десять сантиметров выше привинченной к полу койки, примерно на уровне груди, если представить себе спящего на ней, как обычно – лицом к борту, человека. Расположение пятой и седьмой кают было абсолютно симметричным, а это означало только одно – одна из двух коек в соседней каюте находилась точно там же, где та стояла в каюте Вадима и Наташи. Часы показывали около половины четвертого ночи. Трудно себе представить, чтобы в такое время или профессор, или Михаил решили прогуляться по кораблю.

От внезапного предположения у Прохорова похолодело внутри. Кто спал на ближней к простреленной переборке кровати, он не знал…

Вадим Витальевич притих, напряженно вслушиваясь в звенящую в ушах тишину, нарушаемую лишь едва уловимым шумом океанских волн, и ничего не услышал. Он взглянул на лежащую с полуприкрытыми закатившимися глазами Наташу, освободил из ее обмякшей руки тяжелый «браунинг», засунул его за ремень на брюках и прикрыл сверху надетой навыпуск рубашкой. Осторожно просунул руки у нее под мышками, постарался приподнять и прислонить к стене. Проверил пульс и место, которым Наташа ударилась об острый угол дверного косяка. Пульс был устойчивый, рана не слишком глубокая. Возможно, здесь даже не понадобится вмешательство врача Прохоров огляделся, ища в каюте подходящий вместо веревки материал, затем быстро достал объемистый дорожный чемодан с Наташиными вещами, взял из него две пары капроновых чулок и крепко стянул ими руки, заломленные за спину, и ноги все еще пребывающей в беспамятстве женщины. Потом с огромным трудом поднял ее на руки и перенес на кровать, подложив под голову чистое полотенце. Этого было вполне достаточно, чтобы вытекающая из раны кровь успела свернуться, не запачкав предварительно все постельное белье. Возможно, этот факт сможет пригодиться в самое ближайшее время.

Прохоров еще раз внимательно оглядел каюту, поднял с ковра чудом не разбившиеся бокалы, поставил их на стол рядом с бутылкой «Рислинга», причесался перед висящим у входа зеркалом, открыл дверь каюты, выглянул. Убедившись в отсутствии в коридоре кого бы то ни было, быстро вышел и запер за собой дверь, положив ключ в карман.

Спустя минуту он уже стучал условным сигналом в дверь радиорубки. И как только Игорь впустил его, Вадим Витальевич начал торопливо, но обстоятельно рассказывать об инциденте в каюте.

Не забыл и про дыру, оставленную в переборке пулей сорок пятого калибра. Радист побледнел, сел на стул и, пристально глядя на Прохорова, дрожащими руками прикуривавшего сигарету, закусил губу.

– Значит, тому и быть, – после секундного молчания выдавил он и стал быстро отбивать одному ему знакомый позывной. Ответили почти сразу и дали разрешение говорить по спутниковой связи. Игорь надел наушники, жестом показав Прохорову, чтобы тот взял трубку. На связи был сам шеф.

– Мастер, у нас ЧП, – ледяным голосом произнес радист. – Нас «раскололи». Пока об этом знает только сучка нашего друга, оказавшаяся сотрудницей СБ, но она надежно изолирована в каюте.

– Что?!! Так…

Персиков быстро взял себя в руки, примерно десять-пятнадцать секунд молчал, обдумывая ситуацию, в которой оказались агенты его структуры на «Пеликане», а потом задал еще несколько уточняющих вопросов, получив на каждый из них быстрые и исчерпывающие ответы. Не узнал он только о выстреле из «браунинга», о котором Игорь и Вадим Витальевич решили до поры до времени не рассказывать. Тем более еще неизвестно, какие он имел последствия… Прохоров даже не хотел думать, что на той кровати спал профессор Славгородский. Это была бы невосполнимая потеря в плане безвозвратно потерянной информации, известной только директору Экспериментального исследовательского центра и, что тоже вероятно, не более чем паре человек из Службы безопасности. Но до Москвы далеко, а профессор был совсем рядом. Со всеми его тайнами. Сейчас, когда наступила патовая ситуация, это имело слишком большое значение.

– Слушайте меня внимательно! У вас в распоряжении не более двадцати-тридцати минут, чтобы полностью захватить корабль, – снова заговорил шеф. На сей раз он почти смог избежать вполне объяснимого чувства паники, охватившего бы любого другого, узнай он о провале секретных агентов. Возможно, что осознание всей огромной ответственности за происходящие на «Пеликане» события помогли ему не потерять драгоценные минуты, в течение которых необходимо было принять серьезное решение. – Поднимайте моториста. На нем захват машины и изолирование «стармеха». Прохоров, слышишь меня?