Муссон-Камаев зажмурился, словно та вспышка из прошлого всё ещё не утратила сво-ей запредельной силы, словно одно воспоминание о ней было способно выжечь глаза.
Аркан молча, терпеливо ждал продолжения, внимательно фиксируя каждое движение, каждый маломальский жест бывшего соратника. Несмотря на всё выказываемое дружелю-бие, он отдавал себе отчёт, что их разделяет условная, ими же созданная преграда — прозрачная, неощутимая и, тем не менее, труднопреодолимая. Её, наверное, можно взломать, но для этого нужно нечто большее, нечто превышающее взаимную добрую волю.
Они так и стояли друг против друга в одинаковых позах, такие внешне похожие, излу-чающие силу, и лишь индивидуальные предпочтения в цвете одежды разрушали иллюзию зеркальности.
— К тому моменту, возвращаясь к отряду, я по складкам поднялся почти к самому греб-ню. Ну, три четверти подъёма я одолел, это точно. Потому и выжил. Волна раскалённого воздуха и пламени ударила снизу, оторвала меня от скалы и перебросила за гребень. Камен-ная стена защитила меня от жара. А нетерпеливые бойцы моего отряда шли по нижней тро-пе, мощный язык огня слизнул людей, не оставив даже пепла. Тем более что у каждого в за-плечном ранце хранились мины с электронными детонаторами. В один миг и курды, и тер-рористы, и постройки просто испарились. С военной точки зрения операция завершилась успешно: размен в живой силе один к пяти или больше, а главное, уничтожены склады с не-сметным количеством боеприпасов на миллионы и миллионы долларов. Подозреваю, что курды шли на верную смерть, и вовсе не случайная граната прошила стенку ангара. Мысли я не читаю, а у них имелись свои источники информации. Дело прошлое. Я бы смог сделать то же самое, сохранив их жизни, но они не поверили чужаку. Их было одиннадцать. Аллах им судья. Я был двенадцатым и по идее обязан был умереть. Одежда на мне сгорела, волосы тоже, кожа местами обуглилась, местами полопалась и снималась, как банановая кожура — не человек, а зажаренный муляж. Подброшенный ударной волной, я всё-таки не потерял сознание, сумел приземлиться без переломов и не крякнул от болевого шока. Большое, я те-бе доложу, везение. И ещё удача — неподалёку в камнях застряла туша горного барана. Лю-бопытный дурак, скорее всего, торчал на скале, откуда его и сбило взрывом. Тушу я разо-рвал руками, с ног до головы вымазал себя кровью и жиром вместо мази для регенерации, из шкуры с клочьями мяса соорудил себе обмотки, чтоб защитить опалённые ступни, и ушёл подальше. Как я себя лечил, о том ты представление имеешь. И, знаешь, как змея обновляет-ся, меняя кожу, так и я, вместе с кожей потерял зависимость или, скажем так — с новой ко-жей я приобрёл независимость, я стал по-другому понимать себя и свой долг. В общем, вос-станавливал я своё тело уже по образу и подобию майора Камаева, а, подлечившись до со-стояния средней тяжести, достал из схрона контейнер и перешёл границу. Ну, а там…, там идентифицировался с личностью майора Камаева, доложился, где положено, симулировал тяжелейшую контузию и был уволен а запас. В бардаке тех лет героический майор оказался никому не нужен, я затерялся в толпе таких же неприкаянных ветеранов и приступил к реа-лизации собственных планов. Об остальном можешь догадаться.
— Получается, — заговорил Аркан с лёгкой насмешкой, — как тот колобок — от всех ушёл, приобрёл, значит, независимость и приступил к реализации. Нормально. А планы, каковы? И как быть с присягой?
Зелёные глаза Муссона сердито сверкнули.
— А ты не подначивай! Мы присягали на верность стране с другим социальным строем. А вот Родине с большой буквы я не изменял и не изменю. В твою зацикленную башку не приходила мысль, что вы…, мы могли бы с большей пользой распорядиться своим даром?
— Поясни.
— Попробую. В сегодняшних условиях все наши попытки, используя созданную нами зарубежную сеть, оградить страну от терроризма, от притока наркотиков, выглядят жалкими потугами — что-то вроде латания тришкиного кафтана. Слабость границ на общем фоне, когда продажность чиновников, повсеместная расхлябанность и безалаберность, необязательность исполнения законов стали нормой — всё перечисленное и многое другое сводят на нет все наши усилия. Скажешь, не так?
— Не совсем, — Аркан покачал головой, — за последние годы многое изменилось.
— Изменилось, согласен. Но всё так не прочно, не устойчиво. Кто станет следующим президентом? Какую позицию он займёт? Я пришёл к пониманию — надо брать власть, брать надолго и жёстко. Надо наводить порядок. Хрен с ним, пусть будет демократия, но чтобы казнокрад назывался казнокрадом, бандит — бандитом, и оба парились на нарах.
Читать дальше