Роберт Ладлэм - Тайна личности Борна

— О чем вы?

— Это то, что вам нужно. Вам необходимо потрудиться на открытом воздухе, и две минуты назад господин Жан-Пьер Бесфамильный получил выгодную работу. По крайней мере на неделю.

— Как вам удалось? Я и не думал, что можно вскрыть такие возможности.

— Вскрыть пришлось гнойник на ноге Клода Лямуша. Я объяснил ему, что мои запасы средств для местной анестезии очень, очень ограничены. Мы поторговались, разменной монетой были вы.

— Значит, неделя?

— Если хорошо себя проявите, может, и больше. — Уошберн помолчал. — Но это ведь не так важно, правда?

— Сейчас я уже не знаю. Еще месяц назад — возможно, но не сейчас. Я говорил вам. Я готов отправляться в дорогу. Да и вы этого хотите. Меня ждет Цюрих.

— Более того: я хочу, чтобы в Цюрихе вы потрудились наилучшим образом. Мои побуждения сугубо эгоистичны, помилованию не подлежат.

— Я готов.

— Только по видимости. Поверьте, крайне важно, чтобы вы провели на воде более или менее продолжительное время, частично ночью. Не в управляемых условиях, не как пассажир, а подвергаясь суровым испытаниям — чем суровее, тем лучше.

— Очередное испытание?

— Я пользуюсь любой возможностью в этих скудных условиях. Если бы я мог устроить для вас крушение, устроил бы. Впрочем, Клод Лямуш сам в некотором роде стихийное бедствие — очень сложный человек. Нога его скоро заживет, и он отыграется на вас. Как и все остальные — ведь вы займете чье-то место.

— Очень вам обязан.

— Не стоит благодарности. Мы совместим сразу два стресса. Одна или две ночи на воде, если Лямуш не нарушит расписания, — это враждебная среда, которая способствовала развитию у вас истерии, — и неприязненное и подозрительное отношение окружающих — модель изначальной стрессовой ситуации.

— Еще раз спасибо. А если они решат выбросить меня за борт? Это, вероятно, будет самое лучшее испытание, но не знаю, какой от него будет толк, если я утону.

— До этого не дойдет, — усмехнулся Уошберн.

— Рад, что вы так уверены. Я — нет.

— Успокойтесь. Я — гарантия того, что с вами ничего не случится. Я, конечно, не Кристиан Барнард и не Майкл де Бейки, [5] Кристиан Барнард — южноафриканский хирург (р. 1922), первым в мире произвел пересадку сердца; Майкл де Бейки — американский кардиохирург (р. 1908). но другого у этих людей нет. Я им нужен, они побоятся меня потерять.

— Но вы же хотите уехать. Я — ваша выездная виза.

— Неисповедимы пути Господни, дорогой мой пациент! Собирайтесь. Лямуш ждет вас в доке, он обучит управляться со снастями. Выходите в море завтра, в четыре утра. Представьте, как благотворна будет неделя в море. Думайте о ней как о круизе.

Подобного круиза еще не бывало. Шкипером этой грязной, промасленной рыбачьей шхуны был жалкий похабник, вообразивший себя капитаном Блаем, [6] Блай Уильям (1754–1817) — офицер английского флота, капитан корабля «Баунти». В 1789 г. команда взбунтовалась против него и высадила на шлюпку в Тихом океане. Как нарицательное имя «капитан Блай» означает жестокого командира или начальника. матросами — четверка неудачников, без сомнения единственных на Пор-Нуаре, кто согласился работать с Клодом Лямушем. Пятым членом экипажа всегда был брат старшего из рыбаков, о чем тот не преминул напомнить человеку, который звался Жан-Пьером, едва шхуна вышла из бухты.

— Ты украл кусок хлеба у моего брата, — сердито шепнул рыбак между быстрыми затяжками. — Вырвал изо рта у детей!

— Только на неделю, — возразил Жан-Пьер. Было бы легче, значительно легче предложить компенсацию безработному рыбаку из денег Уошберна. Но доктор и его пациент решили воздержаться от подобных компромиссов.

— Надеюсь, ты умеешь управляться с сетями?

Конечно, он не умел.

В течение последующих семидесяти двух часов человеку, который звался Жан-Пьером, не раз приходило в голову, что стоило бы заплатить компенсацию. Издевательства не прекращались ни на минуту даже ночью — особенно ночью. Словно нарочно дожидались, когда он задремлет на провшивленном матрасе, чтобы окликнуть.

— Эй ты, заступай на вахту! Твой сменщик болен. Замени его!

— Вставай! Филипп пишет мемуары! Его нельзя беспокоить!

— Подъем! Днем ты порвал сети. Мы не желаем платить за твою глупость! Чини их!

Сети.

Если на одну сторону сети требовалось два человека, две его руки заменяли четыре. Если рядом был другой, основной вес все равно приходился на него, а то и доставался внезапный удар плечом, способный свалить с ног, чуть ли не скинуть за борт.