Роберт Ладлэм: Тайна личности Борна

— Нет.

— Вы привлекательный человек, но ваше лицо узнаваемо скорее по тому, к какой категории оно относится, а не само по себе.

— Категории?

— Да. Вы типичный белый англосакс, каких видишь каждый день на лучших крикетных полях или теннисных кортах. Или в баре у Мирабель. Эти лица почти неотличимы одно от другого, не правда ли? Все на своем месте, зубы ровные, уши не оттопыриваются — ничто не нарушает гармонии, все правильно и несколько пресно.

— Пресно?

— Пожалуй, более подходящее слово «испорчено». Определенно уверенный в себе, даже высокомерный, вы привыкли поступать своевольно.

— Я все еще не понимаю, к чему вы клоните.

— Тогда смотрите. Измените цвет волос, изменится и лицо. Да, есть следы выцвечивания, краски. А уж если надеть очки или усы отрастить, вы — другой человек. И с возрастом та же история: я полагаю, вам лет тридцать пять — тридцать восемь, но вы можете стать старше лет на десять, а можете — на пять моложе. — Уошберн замолчал, наблюдая за собеседником, словно раздумывая, стоит ли продолжать. — Теперь об очках. Неделю назад вы прошли несколько тестов на остроту зрения, помните?

— Конечно.

— У вас стопроцентное зрение, и в очках вы не нуждаетесь.

— Я и не думаю, что когда-нибудь носил очки.

— Тогда почему я обнаружил следы несомненного использования контактных линз?

— Не знаю, ерунда какая-то…

— Позвольте предложить объяснение?

— Рад буду услышать.

— Не ручаюсь. — Доктор вернулся к окну и отсутствующе взглянул во двор. — Существуют специальные контактные линзы, не влияющие на зрение, а только изменяющие цвет радужной оболочки. А некоторые глаза больше других подходят для таких приспособлений. Обычно серые или голубые: у вас нечто среднее. При одном освещении серо-карие, при другом — голубые. Тут природа вам благоволила: перемены были невозможны, но они и не потребовались.

— Не потребовались для чего?

— Для того, чтобы изменить вашу внешность. Очень профессионально, должен сказать. Визы, паспорта, водительские удостоверения — все переделывается, если нужно. Цвет волос — от блондина до шатена. Цвет глаз — можно подделать и цвет глаз — зеленые, серые, голубые? Возможности широчайшие, согласитесь. И все в пределах этой узнаваемой категории, в которой лица сливаются, повторяя друг друга.

Больной с трудом поднялся, опираясь на руки, задерживая дыхание.

— Возможно и то, что это большая натяжка, а вы глубоко заблуждаетесь.

— Но есть следы, отметины. Это свидетельства.

— Истолкованные вами — с большой дозой цинизма. Предположим, меня заштопали после аварии. Вот вам и объяснение операции.

— Только не той, которую сделали вам. Окраска волос, удаление ямочек и родинок не относятся к восстановительным процедурам.

— А вы почем знаете? — сердито сказал неизвестный. — Разные бывают аварии, разные процедуры, вас там не было, вы не можете знать наверняка.

— Хорошо! Рассердитесь на меня. Вы это слишком редко делаете. А пока будете злиться, подумайте. Кем вы были? Кто вы сейчас?

— Торговый представитель одной из международных компаний, специализирующийся на торговле с Востоком… Возможно… или преподаватель иностранных языков. В каком-нибудь университете. Тоже возможно.

— Прекрасно, остановимся на чем-нибудь одном. Выбирайте!

— Я… нет, не могу. — Он беспомощно смотрел на доктора.

— Потому что сами не верите ни одной из ваших версий.

Человек покачал головой.

— Нет. А вы?

— Нет, — ответил Уошберн. — И объясню почему. Те знания, что вы перечислили, предполагают сидячий образ жизни, вы же обладаете телом, привычным к сильным физическим нагрузкам. Нет, я не хочу сказать, что вы профессиональный спортсмен, вы и не солдат, но у вас высокий мышечный тонус, хорошо тренированные и довольно сильные руки. В иных обстоятельствах я решил бы, что вы — чернорабочий, вынужденный по роду деятельности таскать тяжести, или рыбак, весь день занятый сетями, канатами и тросами. Однако ваш объем знаний, осмелюсь сказать, ваш интеллект исключает подобные возможности.

— Почему мне кажется, что вы хотите меня к чему-то подготовить? К чему-то другому.

— Потому что мы работаем вместе, плотно и напряженно, уже несколько недель. Вы уловили мою манеру.

— Значит, я прав?

— Да. Я хотел проверить, как вы примете то, что я вам только что рассказал. Хирургические операции, волосы, контактные линзы.

— И как я справился?

— С вопиющим спокойствием. Пора, больше нет смысла откладывать. Откровенно говоря, мне самому не терпится. Пойдемте.