Анатолий Гончар - Рейд в ад

— Алла, последи за журналюгами, а вы, — я обратился к Шпаку и Геннадию, — тащите сюда Артура.

Время поджимало, и надо было решать, что делать дальше.

— Коля, — сев у стены, Эдуард вытирал руки травой, побывав в его ладонях, она становилась темной. — Магазины, гранаты и прочую лабуду мы поделили на шестерых.

— На семерых, — я показал на выползающего из тени закутка Лапова Алексея, в последний момент задержавшегося и оставшегося живым.

Эдуард взглянул на трясущегося бойца, удивленно хмыкнул и уточнил:

— Стволы пять сорок пять берем?

— Конечно. Два. Ты и я. Будешь раздавать винтовки — собери у всех автоматные патроны, подели пополам. Но мы с тобой и винтовки возьмем. Лишними не будут.

— Естественно, — отозвался Эдик.

Тем временем приволокли Артура. Поставили на колени. Я подошел и вырвал у него изо рта кляп.

— Значит, вы, твари, рассчитывали, что доказательства будут неопровержимыми? — с этими словами я подошел к мертвому телу Синцова, вытащил из разгрузки нож, расстегнул разгрузку, распахнул, вырывая пуговицы, куртку, не слишком церемонясь, взрезал ножом тельник. Сдернул одежду, перевернув труп. Взгляд уперся в потемневшую наколку «…я дивизия ВДВ» и годы службы. Решительно воткнул нож в мертвую, но еще источающую кровь плоть. Круговым движением срезал кусок кожи и, поддев острием ножа, бросил под ноги нашему «бывшему куратору».

— Что, сука, выкусил? Вы хотели крови и мяса? Сейчас получишь, ты еще его жрать станешь! — я сплюнул и направился к следующему убитому. — Леонид, помогай, раздевай Сушкова! — хотя он, может быть, и Хрусталев, но какая сейчас разница? Сам я наклонился над Жмуровым.

— Не делай этого! — громкий окрик заставил меня обернуться. Артур был бледен, но казался спокойным. — Не делай этого! — повторил он. — Это не в ваших интересах.

— Даже так? Интересно, — я сделал шаг в направлении «куратора», нарочно поигрывая ножом.

— Да, именно так. Для доказательств «преступной деятельности русских» нам хватит и этих, — Артур кивнул на трупы наших товарищей. Он, видимо, еще не терял надежды выйти из ситуации с прибылью, то есть выполнив стоявшую перед ним задачу. — Мы отснимем репортаж, а вы можете уходить. Вас не тронут. А можете остаться, я все урегулирую. Вас переправят обратно домой. Кроме того, вы получите неплохие комиссионные. Киньте нам эту кость и убирайтесь.

«Красиво говорит иностранец. Но нет дурных! Даже если отбросить политический ущерб для нашей страны, то кто же оставляет живых свидетелей?» — пока я слушал, Шпак раздел труп Сушкова и довольно проворно вырезал обе имевшиеся у него наколки. Куски темного мяса шлепнулись под нос «куратору».

— Стойте, остановитесь! — закричал Артур, понимая, что вся его затея летит прахом. — Вы не понимаете, вас будут преследовать. Вас перестреляют, как бешеных собак! Вас будут гнать, пока вы сами не попросите вас прикончить. Оставьте эти трупы как есть, тогда у вас появится хоть какой-то шанс. Или вы думаете, мы столько долго лелеяли этот план, чтобы просто так от него отказаться? — он говорил, а мы слушали, шансов спастись у нас действительно немного. — В конце концов, мы сбросим на ваши головы тонны бомб!

— И на чем вы тогда станете искать эти татуировки? — я представил, что остается после точной бомбардировки.

— А мы и не будем их искать. Мы перенесем исполнение операции на какой-то срок и наберем новых рекрутов, — он попробовал ухмыльнуться.

Понимая, что тут он прав, я не ответил. Стоял и думал. Леня продолжал «свежевать» трупы… Из сумерек мыслей меня вырвал вопрос Шамова.

— Что делать с видеокамерами, разбить? — Геннадий небрежно тыкал носком берца в орудие труда американских корреспондентов.

— Погоди, — внезапно мне в голову пришла одна идея. Если американцы собирались отснять репортаж, почему бы нам не сделать то же самое, только наоборот? Это будет убойный компромат, компромат — бомба, к тому… — меня озарило, — к тому же после этого они уже не посмеют набирать… как там сказал наш «куратор»? «Новых рекрутов»! Поворачиваясь к «куратору», я улыбался.

— Так, Артур, я все же решил дать вам возможность отснять кино.

— И это правильное решение, — его встречная улыбка, наверное, гляделась обворожительно. — А что касается вопроса вашей безопасности — я все устрою. Вас не станут преследовать, вы нам просто перестанете быть нужны. Развяжите меня, и мы с вашего позволения начнем? — в его серых глазах свет всего мира, улыбка — сама доброта. — И повернувшись к репортерам, совершенно другим, повелительным тоном, забывшись, на русском языке: — Что стоите? Приготовьтесь к съемкам! — спохватившись, то же самое на английском.