Михаил Нестеров - Мобильный свидетель

Прибывшую опергруппу во главе с майором Андреевым он встречал на первом этаже. Поскольку опергруппа оказалась многочисленной, разместилась она на двух лифтах. За полторы минуты подъема Голованов успел сообщить только, что на крыше побывал «человек, похожий на генерала Паршина».

— Это уже не новость, — ответил Андреев. — Только что смотрели забавное видео с его участием. Ссылку на него, имя и логин нам скинул некто Бобер. Мы даже вычислили оператора. Странная компания: генерал, киллер и челочница, которая убивается по всякой фигне. Другая компания из пяти эморей в прямом эфире смотрела на все это безобразие.

— Точно — челочница, — подтвердил Алексей. — Камера в лифте запечатлела ее во время подъема. Уверен, что сохранилась и другая, когда эмо спускалась.

— Было бы неплохо, — дежурно отреагировал на это замечание майор.

— Часть данных не сохранилась.

— Почему?

Алексей Голованов не знал ответа на вопрос. Но объяснил испорченные видеоматериалы тем, что система видеонаблюдения сбоила, и тому были причины: это две пары кривых рук. Одни росли не оттуда у системного оператора, разворачивавшего софт, другие торчали из того же места у монтажников, которые провели кабели так, что на них шла наводка из силовых кабелей. Весь этот комплекс проблем время от времени играл на нервах у администрации и службы безопасности «Шпиля».

Майор рассредоточил своих людей на ремонтируемой части пентхауса и на крыше, и уже через несколько минут, обобщив полученные результаты, принял решение, озвученное им вслух:

— Объявим в розыск пендовку.

Андреев был уверен в двух вещах: та, которую он пренебрежительно назвал пендовкой, — случайный свидетель преступления — это раз, два — найти ее получится гораздо быстрее в статусе подозреваемой, нежели свидетеля. Пока он не стал затрагивать генерала Паршина, поскольку откровенно побаивался его связей в МВД. Объявив в розыск Немо, он как бы стимулировал генерала к ответному ходу, заодно давал ему подготовиться, может быть, даже замести кое-какие следы. Андреев не любил блатных подозреваемых. Мелкие связи раздражали его, крупные вязали по рукам и причиняли массу неудобств. Все это и другое понудило его к решению — поймать сначала мелкую рыбку по имени Немо.

Немо была в шаге от второго пояса седьмого круга, где, согласно общему замыслу ада Данте, ее ждали самоубийцы и моты, превращенные в растения. Но смерть другого человека в тот момент, когда она сама решила умереть, возродила в ней тягу к жизни. Она поняла ее высшую цену. За жизнь нужно драться, как дрался за нее незнакомый парень…

Его мертвые глаза показались ей такими живыми, что вышибли у нее из глаз слезу. Она с близкого расстояния увидела его лицо. Он походил на актера, скоропостижно скончавшегося на сцене — не успевшего досказать реплику, но сорвавшего с головы парик. Она, вспоминая ту жуткую маску, мысленно подкрашивала брови, наносила черную тушь на ресницы и тени — под глаза.

Да, она увидела грим на лице. Этот человек, которого убийца назвал Сашей Котиком, маскировался под блондина…

Ночь. Хриплое пение водосточных труб. Шум ливневых стоков. Плеск шагов по лужам. Шелест колес по мокрой дороге. Огни автомобилей. И все они казались Немо желтушного, болезненного цвета…

Беспрерывная вереница такси, волочащая за собой все пороки этого необъятного, перенаселенного города. Немо вдруг подумала о том, что эти машины теряют силу вдалеке от центра, оказавшиеся оторванными от общей стаи хищных, желтых в черную клетку ворон. А распотрошив свою очередную жертву, они снова слетаются в стаю, чистят перья и делятся впечатлениями на только им одним понятном языке стервятников.

— Эй, детка! Не хочешь прокатиться? Эй, я не шучу! У меня есть клиент под тебя.

Эмо показала в открытое окно такси средний палец и проартикулировала: «Фак ю!»

— Сука! — выругался таксист, перекрикивая голос шансонье, гремевший в салоне. — Тварь разукрашенная!..

Больше всего ей не хотелось домой. Дома ей придется врать, почему одежда в крови. Чтобы что-то соврать, нужно что-то придумать. Сейчас в голову ничего не лезло, а с ходу соврать — не получится. Еще больше расстроишь родителей. Пусть скажут спасибо, что осталась жива.

Вот пошлятина!..

Она не узнавала себя. Ей было тяжело сейчас, что виделось ей контрастом с другим настроением — когда она чувствовала себя легкой, как перышко, стоя на гребне небоскреба.