Михаил Нестеров - Мобильный свидетель

Друзья называли ее Немо…

Она растерянно оглянулась в этом роскошном, в два света, холле. Она отличалась от людей, заполнивших этот холл наподобие оживших фигур в середине шахматной партии. Ее фигурка была из другой игры, может быть, сёги, игры самураев. Она осталась незамеченной для портье, отлучившейся на минуту, и ни один из охранников не попался ей на глаза. Кажется, путь, который она для себя наметила, был открыт и выстлан кроваво-красной ковровой дорожкой.

Она отличалась от других людей в холле. Иссиня-черная челка падала ей на глаза — размазанные, как от слез, тушью. Пятиконечные сережки, казалось, вонзались ей в шею и щеки, причиняя страдания. Под яркими полосатыми напульсниками угадывались шрамы. Так и было. Только напульсники — дань тому течению, к которому принадлежала эта пятнадцатилетняя девочка.

Она старалась выглядеть беззаботной, раскованной. Однако все, кто находился в это время в холле, не могли не заметить ее растерянности. В этот миг она и предстала перед публикой фишкой маджонга среди породистых шахматных фигур. Дальше она просто играла роль в короткой сцене «безразличие».

Возле двух лифтов с широкими дверями и ретрорешеткой столпились люди: две женщины преклонных лет в окружении мужчин с бесстыдным видом альфонсов. У другого лифта — обратная картина: женщины модельной внешности и седые мужчины с повадками волокит. Их негромкие голоса стихли, и эта тишина словно объединила две группы в одну, в которой молодые стали ближе к молодым, старые — к старым. Затишье длилось недолго. Кто-то пренебрежительно фыркнул, задрав губу: «Эмо». И девочку впервые оттолкнуло это слово. Она отошла к периферии холла, уводящего вниз всякого, кто ступил на его наклонную поверхность, и там неожиданно для себя увидела еще один лифт. Без ретроизлишеств, его дверь долго не хотела открываться. Девочка еще раз нажала кнопку, и только после этого догадалась посмотреть наверх: там она увидела меняющиеся на скромной цифровой панели цифры — 9, 8, 7, 6… Кабинка лифта опускалась. Не слишком быстро для такого высотного здания. Эмо отчетливо представила, как кабинка камнем падает вниз — с самого верхнего этажа. Вой, переходящий в свист, треск оборвавшихся тросов и чей-то оборвавшийся крик.

К горлу девочки подступил ком, и она выплюнула жвачку себе под ноги.

Чуть слышный звон электронного колокольчика дал знать, что кабинка остановилась. Секунда, и дверь служебного лифта открылась. Свет внутри был приглушенным; там сохранился аромат чуть терпкого одеколона. Она повернулась лицом к панели и выбрала самый верхний этаж, нажав на кнопку «34».

Лифт поднимался медленно, как будто карабкался по шахте. Девушка считала мгновения, бросая взгляд на панель.

Наконец лифт остановился. Поправив рюкзачок за плечами, Немо ступила на серый бетон служебного этажа.

Здесь еще не закончились отделочные работы. Вдоль стены выстроились серые мешки с мусором, разобранные конструкции лесов. В разных местах помещения стояли столы для монтажа электропроводки и системы пожаротушения; рядом в коробках лежали бухты проводов, датчики, светильники.

Немо подошла к окну. Оно было узким и длинным, расположенным высоко. Она едва доставала до него, и ей пришлось пододвинуть к нему поддон. Обследовав окно, Немо не нашла на нем ни ручки, ни шпингалета; глухое, оно не открывалось. Она подошла к другому окну — оно тоже оказалось прозрачной частью стены. Озираясь на двери лифта и прислушиваясь к общему фону, Немо подошла к столу с инструментами. Молотка, который она надеялась найти, там не оказалось. Тогда она бросила взгляд на дверь. Странно, что ее она раньше не заметила. Куда ведет эта серая, неприметная дверь, она узнала, когда открыла ее и поднялась по лестнице, стартующей с крохотной площадки, на которой и двоим было не развернуться. Немо оказалась на крыше. В ее представлении — на вершине мира, в котором она разочаровалась. И все двери в новый мир для нее были открыты. И она приняла это как знамение.

Она встала в огнях вертолетной площадки, в самом центре оранжевого круга, подняв голову кверху, закрыв глаза и раскинув руки…

Немо простояла так не меньше минуты. Сердце ее бешено заколотилось, когда она подошла к невысокому ограждению и встала на его гребень. Она посмотрела вниз. Бездна, разверзшаяся под ногами, и манила, и отталкивала ее. Снизу ей в глаза бил яркий свет, превративший здание в громадную нарядную игрушку… Девушку сковал странный звуковой эффект: снизу поднимался фон ночной улицы, сверху опускалась плита абсолютной тишины. Сторон для нее не существовало, только верх и низ. Она набрала в грудь побольше воздуха, раскинула руки в стороны, как птица перед полетом, и поднялась на носки, еще на самую малость увеличив путь до земли. Да, так будет в самый раз. Она снова опустилась на пятки. Нет, она не изменила своего решения. Она вернулась к тому моменту, когда мельком увидела ночной город и звезды, поблекшие перед его яркими огнями. Город близко — он под ногами, а звезды — они далеко, и светят они холодно. Многие из них давно уже мертвы, а свет их лгал, оповещая об их жизни. Это называлось Великим Обманом. Немо, стоя на краю пропасти, балансируя на грани жизни и смерти, сравнила свет потухших звезд с памятью об умерших людях. Что-то важное проскочило в этом сравнении. Несомненно, какой-то свет исходил от снимков умерших людей: теплый — от любимых тобой, холодный — от тех, кого ты ненавидел.