Дмитрий Дубинин - Под чужим именем

В приемнике засвистело и захрипело, но главное я уловил. В республике военный переворот, транспортное сообщение Ченгира с внешним миром прервано и, кажется, я застрял здесь неизвестно на сколько. В то же время чисто машинально я отметил, что горючего осталось меньше четверти бака, и выключил двигатель, работавший на холостом ходу.

Немного погодя я чуток успокоился и крепко задумался. На текущий момент я имел неопределенность положения без перспективы быстрого возвращения домой, кучу опасностей впереди и плохое знание истинного положения дел в Ченгире. Но как бы то ни было, а действовать нужно.

Я покопался в кабине локомотива, потом — в своих вещах, и мои мысли приняли другое направление. Теперь, как оказалось, у меня появилось еще кое-что…

Итак, кроме общих неприятностей, я имел еще тепловоз, временно оставшийся без хозяина, и шесть вагонов каустической соды, принадлежавших тоже неизвестно кому. Вернее, не шесть, а пять. Один из них, должно быть, имел определенного владельца.

Так вот, в панике и спешке я прихватил документы покойного Рифата Ульмасовича Мирзагуллуева. Паспорт, командировочное удостоверение и документы на груз. На целый вагон каустической соды, который, согласно документам, должен был отправиться в Ташкент, в адрес некоего СП «Навруз». Номер вагона, правда, здесь почему-то не был указан.

И еще. В объемистом бумажнике Рифата, очень похожем на мой, оказалось около двухсот тысяч рублей и грубо сделанная ксерокопия стодолларовой купюры. И, наконец, когда я раскрыл паспорт Рифата, с фотографии на меня взглянуло очень знакомое лицо. Почти что мое. Вернее, такое, какое бывает у меня с трехдневной щетиной и с глубочайшего похмелья.

Что я должен был сделать? Вернуться с риском для жизни на завод, где взрываются емкости с отравляющими веществами, и положить на обезглавленное тело Рифата его деньги и документы? А также отцепить вагоны с ценным грузом, чтобы он разложился на умирающем заводе?

Нет, я сделал то, что сделал бы в моем положении любой. Повторяю — любой. Я не стал возвращаться в опасное место, не стал отцеплять вагоны, и уж конечно, не стал избавляться от бумажника Рифата.

Зато я прикинул, что на разъезде номер двадцать пять, который, согласно указателю, находился по правой стороне, смогу заправится, изучить пути для дальнейшего продвижения на северо-восток, а также напиться воды. И позвонить домой.

Взвесив все факты окружавшей меня реальности, я даже с удовлетворением потер руки. Я вновь окунался в привычную атмосферу коммерческих приключений с легким криминальным душком, но чувствовал, что на этот раз опасностей будет побольше, чем во всех моих предыдущих комбинациях, вместе взятых.

Я проехал по мосту, переброшенному через живописный каньон с ревущим внизу потоком, и минут через пятнадцать невдалеке показались несколько стрелочных переводов и стоящие на путях составы. Я снизил скорость и начал внимательно наблюдать, удастся ли мне попасть на свободный путь. К счастью, стрелки были переведены именно так, что мне не пришлось останавливаться.

Я осторожно загнал свой состав с каустической содой между товарняком и пассажирским дизельным поездом с выбитыми стеклами, остановил локомотив и заглушил двигатель.

Собрав вещи в сумку, я сложил собственные документы в свой бумажник, Рифата — в его и спрятал их в разные укромные места моторного отделения. При этом из чужого бумажника выпал эрзац американской купюры. Мне стало жалко его выбрасывать, и я сунул бумажку в карман — будет сувенир на память о Ченгире. Затем я захлопнул дверь кабины и, спустившись вниз, прошел вдоль состава. Чего-то не хватает. Раз, два, три, четыре… пять! Странно, мне казалось, что вагонов было шесть. Как же так?.. Наверное, на заводе я ошибся — все-таки там мне было не до подсчетов!

Я еще раз оглянулся на поезд и пошел по направлению к небольшому зданию грязно-желтого цвета, находившемуся неподалеку от путей. От полуденной жары и всего пережитого из меня вышли весь хмель, все похмелье, и мне страшно хотелось пить.

Одноэтажное здание с надписью «Рзд. 25» пустовало. Двери были наглухо закрыты, а, может, и заколочены.

Следующее здание с тем же количеством этажей оказалось жилым домом. Я подошел ближе и обратил внимание на одно любопытное обстоятельство.

Позади дома стояла машина. Хорошая машина. «тойота— лэнд крузер». Она выглядела совершенно чужеродным телом; здесь гораздо лучше смотрелся бы привязанный к забору ишак. В крайнем случае, верблюд.