Дмитрий Дубинин - Золотой иероглиф

Тане было не очень приятно об этом говорить — я это видел. Еще бы, она ведь считала, что Лена дружит с ней искренне…

— Странно, что она вообще сумела вызвать у меня нечто вроде ревности, — сказал я. — Я и подумать раньше не мог, что ваше поведение мне вдруг станет неприятным. А вы танцевали тогда очень эротично.

Таня усмехнулась, но не очень весело.

— Если бы мы оказались все втроем в одной свалке, у тебя не возникло бы такого чувства. А так ты ощутил себя собственником, которого нахально водят за нос.

— Втроем в одной свалке, говоришь? А я был уверен, что у вас с ней дело очень далеко зашло, и вам обеим уже вообще мужчины не нужны.

— Нет, брось, с этой женщиной у меня ничего не было.

— А что, было с какой-то другой?

— Ох, и все тебе знать надо, Маскаев-кот! Ведь ты сам изменщик!

Но теперь глаза у Тани смеялись. По-моему, она была рада, что все так повернулось, и что она опять вместе со мной.

— Ты мне раньше ничего об этом не рассказывала!

— Ну, мало ли что в жизни могло случиться! Я тогда еще в десятом классе училась…

— Так, может быть, сейчас расскажешь?

— Может быть, расскажу… Чуть попозже, ладно? — Таня опустила ресницы.

Вот хитрая девчонка! Я забыл и про недопитую четвертинку, и про то, что у меня все болит и мне лучше не делать резких движений. Но делать их и не пришлось. Все за меня делала Таня, причем так, что будь на моем месте какой-нибудь менее деликатный тип, то он живенько бы поинтересовался: «А где ты этому, собственно, научилась?»

Впрочем, я все-таки считаю себя достаточно деликатным.

Но еще один разговор, и тоже не сказать, что шибко приятный, у нас произошел назавтра. Это когда я без восторга отнесся к скорому возвращению в Новосибирск, поскольку еще не закончилась наша с Сэйго авантюра.

— Вот именно — авантюра, — сказала Таня. — Ни к чему хорошему она не приведет, поверь мне. Тебе тут-то чуть голову не раскололи, а что будет, если встанешь на пути у бандитов?

— Неважно. У меня есть шанс не просто разбогатеть, а разбогатеть сказочно, и я не могу этот шанс упустить. Ничего, что я не внук самурая: это все равно не сыграло бы никакой роли — клад принадлежит тому, кто его найдет.

— Если ты попытаешься заграбастать его один, у тебя могут возникнуть большие проблемы…

— Я не буду один его грабастать. Мне хватит премии, вернее, ее половины, потому что другая часть по договору — Серегина. Мы не пираты, которые отрицали дележ, а люди цивилизованные.

— «Цивилизованные»… Цивилизованные люди сидят дома, а не мотаются дикарями по свету, нарушая законы и попадая в больницы…

— Они ходят по замкнутому кругу «дом — работа — дом», по вечерам пялятся в телевизор и иногда пьют с тоски… А я телик уже почти месяц не смотрю и чувствую себя великолепно.

— Если бы ты еще пить прекратил…

— Можно подумать, что я алкоголик!

— Ты сексоголик, Маскаев, вот что я знаю! Если ты, не дай бог, разбогатеешь, то ведь заведешь себе в первую очередь гарем! А мне в нем будет отведено место на одном уровне со всеми…

— Вовсе не на одном… — начал я, но вдруг понял, что опять попался. — Ну ладно, хватит софистикой заниматься. Мне нельзя останавливаться, понимаешь, нель-зя! Это хуже, чем подразнить собаку костью а потом ее спрятать.

— Кобеля, так будет точнее…

Нет, Таньку точно ничем не изменить!

— Ну, хватит, а?

— Ладно. Хочешь ехать на свои Курилы — езжай. Только я поеду вместе с тобой.

— Ты с ума сошла!

— Ничуть. Это ты хочешь, чтобы я тут осталась одна и сходила с ума.

— Можешь улететь в Новосибирск. Тем более, у тебя работа.

— Я в отпуске, Маскаев. И вернемся мы в Новосибирск только вместе.

— Но ведь… Билеты наверняка дорогущие, — пустил я в ход последний аргумент.

— Ничего, ведь украденные деньги нашлись.

— Но ведь это последние…

— Вовсе нет. Еще заработаем. К тому же, и так истрачено немало.

Что верно, то верно. Правда, куда ехать — я пока еще не знал. Одна была надежда — на то, что Сэйго все-таки сумеет самостоятельно найти остров и карту.

Но надежда весьма и весьма слабая.

В трубке долго свистело и завывало, но наконец раздались длинные гудки и женский голос что-то спросил по-японски.

— Такэути Сэйго, — сказал я.

Женщина (наверное, его жена) принялась что-то объяснять. Я не стал ее прерывать, но потом спросил:

— When does he come home?

— Who are you [15] — Когда он приходит домой? — Кто вы? (англ.) ? — тон говорившей со мной стал озадаченным.

Я, как мог, объяснил, что говорит Андрей, и что мне надо обязательно и как можно скорее связаться с Сэйго. На таком же ломаном английском я получил ответ, что Такэути-сан появится поздно вечером, а может быть, в полночь — у него сегодня срочная работа.