Сергей Донской - Туманный вирус

— Беда, господин президент, — произнес он.

— Я согласен с тобой, уважаемый, — сказал Султанбаев. — Беда пришла в наш дом. Нельзя терять ни минуты, поэтому буду краток…

После такого вступления последовала длинная, витиеватая речь:

— Сейчас, — говорил Султанбаев, — век непростой, век термоядерный. Человечество живет под угрозой глобальной войны. Миллионы людей не могут спокойно спать по ночам, опасаясь, что будут уничтожены вражескими ракетами. — Он сделал небольшой глоток чая и отвел пиалу ото рта, держа ее на трех растопыренных пальцах. — Но я и мой народ избавлены от страха перед чужими ядерными боеголовками. Я сплю безмятежно. Слышу о русских ракетах и улыбаюсь. Слушаю американцев, хвалящихся своими ракетами, и тоже улыбаюсь. Никто и никогда не осмелится напасть на мою страну, потому что я принял меры. Помнишь, генерал, сколько ракет у нас осталось после распада СССР? Мы имели тогда четвертый по мощности ядерный потенциал в мире. Было, конечно, разоружение, был подписан Лиссабонский договор, а в девяносто пятом уран и боеголовки были вывезены в Россию и Америку. Но в полном ли объеме?

Не зная, какого ответа ждет от него Султанбаев, министр МВД состроил многозначительную мину и подвигал бровями.

— Этого никто не знает, — продолжал Султанбаев, облизывая липкие после шербета пальцы. — Мировое сообщество подозревает, что некоторое количество бомб и ракет мы припрятали. И очень хорошо, что подозревает. Потому что никто не отважится напасть на нас, рискуя получить ядерный удар в отместку. — Хихикнув, он прищурился так, что его глаза превратились в две хитрые щелочки. — Таким образом, мы стоим на одном уровне со сверхдержавами. И не позволяем совать нос в наши дела. Ни Америка, ни Россия нам не указчики.

— Это благодаря вашей мудрой политике, господин президент, — молвил Мухамбеков, слегка наклонив голову.

Возражать Султанбаев не стал, напротив, кивнул, как бы в такт собственным мыслям. Но лицо его помрачнело.

— К сожалению, — сказал он, — в мире существует другое, гораздо более выгодное оружие. Бак-те-ри-о-ло-ги-чес-кое. — Это не вполне привычное слово было произнесено по слогам. — А у нас его нет. И нам угрожают этим бак… бактериологическим оружием. — Расстроенный Султанбаев отодвинул вазу со сладостями так резко, что едва не опрокинул ее со стола. — Я правильно тебя понимаю, Касим?

— Правильно, господин президент, — уныло подтвердил Мухамбеков.

— И нас шантажируют…

— Еще как шантажируют, господин президент.

— Если бы они хотели денег, я бы их понял, — сказал Султанбаев. — Но требовать моей отставки! Они безумцы! Разве я могу бросить свой народ?

— Мы бы почувствовали себя осиротевшими, — заметил Мухамбеков.

— Они не просто безумцы, они подлые негодяи. Или ухожу я, или будут уничтожены жители Казахстана. Мыслимо ли это?

— Нет, господин президент, немыслимо.

Султанбаев встал и, поплотнее запахнувшись в халат, прошелся по комнате, как стратег, обдумывающий план решающего сражения.

— Я хочу… Нет, я требую, чтобы шантажисты были найдены и уничтожены. — Он остановился, тяжело дыша. — Нет, но какие наглецы! Чтобы я добровольно сложил полномочия! Ни стыда, ни совести нет у этих шакалов!

Мухамбеков тоже встал, одергивая ладно сидящий мундир с орденскими планками.

— Вы совершенно правы, господин президент. Ни стыда, ни совести.

— Должны ли мы объявить о полученном ультиматуме? — задумчиво спросил Султанбаев.

Ход его мыслей был ясен. Он предвкушал, как все станут уговаривать его остаться, если послание шантажистов будет опубликовано. Имея несколько иную точку зрения на сей счет, Мухамбеков поспешил возразить:

— Ни в коем случае, господин президент.

— Но почему? — воскликнул Султанбаев, ожидавший другого ответа.

— Шантажисты только и ждут, чтобы мы предали дело огласке, — пояснил Мухамбеков. — Так им будет легче оказывать на вас давление.

— Но почему? — повторил Султанбаев.

— Они хотят посеять панику.

— Панику? Зачем?

Мухамбеков откашлялся. Он чувствовал себя так, словно готовился ступить на тонкий, предательский лед.

— А вдруг народ испугается и поддержит требования этих мерзавцев? — заговорил он, тщательно подбирая слова. — Вдруг начнется разброд, волнения…

— А армия? — спросил Султанбаев, лицо которого приобрело восковой оттенок.

— У наших ближних и дальних соседей тоже были армии, — напомнил Мухамбеков. — И чем там закончилось?