Сергей Донской - Туманный вирус

Белов выключил айфон. Что-то здесь было не так. Он ведь помнил, как эта супервумен верещала не своим голосом, оттягивая пальцами кожу щек. Какая из нее телохранительница! Или просто растерялась от неожиданности?

Надо проверить, решил Белов.

— Эй, — крикнул он, — я ведь удовлетворил твое любопытство, теперь твоя очередь…

— Кто кого должен удовлетворять, не слышу? — отозвалась Багила. — Какая очередь?

Тихонько выругавшись, Белов встал и подошел к двери ванной комнаты, за которой продолжала шипеть вода, проливаемая так щедро, словно казашка решила уморить жаждой жителей любимой столицы.

— У меня к тебе вопрос, — сказал Белов.

Коротко и ясно. Не оставляя места для разного рода двусмысленностей.

— Какой? — осведомилась Багила, прекратив мурлыкать под нос незатейливую казахскую песенку.

— У тебя есть темные очки? — спросил Белов.

— Нет, я ими не пользуюсь. А что?

— Что же ты тогда за телохранитель? По-моему, они все поголовно в черных очках.

Багила снисходительно засмеялась:

— Так это же в кино, глупый.

Нет, глупым Белов не был. А вот госпожа Жунзакова проявила себя полной дурой и профанкой. Она не знала такой простой вещи, что охранники президентов почти всегда работают в черных очках на каких-либо массовых мероприятиях. Во-первых, затемненные стекла снижают усталость и напряжение глаз при многочасовой работе. Во-вторых, помогают скрывать направление взгляда, так что окружающие не видят, куда в настоящее время смотрит охранник. И, в-третьих, в солнечную погоду они позволяют быстрее обнаружить блики оптики или оружия.

Конечно, Багила Жунзакова могла и не пользоваться очками, выполняя какие-то другие функции. Но знать , зачем их носят сотрудники, она была просто обязана. Ведь, судя по служебной характеристике, ее чему-то учили, к чему-то готовили.

Белов горько усмехнулся. С ней было все ясно, она была подсадной уткой и, возможно, шпионкой. Если его худшие опасения верны, то не стоило с ней откровенничать. Ни в коем случае.

Дверь резко распахнулась, застав его врасплох. Прямо перед ним стояла окутанная паром Багила. Приняв душ, она набросила белый махровый халат, висевший в ванной. Увы, запахнуться она не успела, пояс висел у нее в руке, подобно причудливой белой змее.

— И что мы здесь делаем? — спросила она, заводя пояс за спину, чтобы затянуть его на талии.

Полы халата разъехались сильнее. Белов поспешно поднял взгляд чуть ли не до потолка.

— Ты ведь не слышала, — пробормотал он. — Пришлось подойти поближе.

— Теперь я тебя прекрасно слышу, — заверила его Багила.

Чувствуя, что его уши становятся горячими, Белов ушел в глубь номера и там, не оборачиваясь, отчетливо произнес:

— Ты должна уйти.

За спиной прозвучал торжествующий смешок:

— Я тебя смущаю?

— Хуже, — сказал Белов. — Я тебе не верю. В Службе Охраны Президента ты нужна, как пятое колесо. У тебя нет ни боевого опыта, ни хотя бы учебных навыков. Ты попросту шпионишь за мной. И почти наверняка ты ведешь двойную игру.

— Ошибаешься, Олег, — тихо произнесла Багила. — Я не предательница.

— Тогда убеди меня или убирайся. У тебя есть ровно пять минут.

Вытащив пачку сигарет, Белов шагнул в сторону балкона.

— Ты хочешь, чтобы я с тобой переспала? — прозвучало за его спиной. — Я согласна.

— Дура! — бросил он и отправился курить, довольный, что наконец-то представилась возможность отквитаться за то, что казашке вздумалось называть его «глупым».

Иных поводов для радости не было. Разоблачение Багилы ничего не давало Белову. Наверное, следовало хотя бы подождать, пока она сообщит сведения о полковнике Хакимове. Но сделанного не воротишь. А жаль, жаль…

Затянувшись, Белов посмотрел на часы. В его распоряжении было трое с половиной суток.

С высоты девятого этажа Астана казалась игрушечной. Не настоящий город, а макет, построенный в подражание мировым стандартам. Все здания были новенькими, чистенькими, аккуратненькими, но больше ничего хорошего сказать о них было нельзя. Просто нагромождение стандартных спальных многоэтажек, среди которых там и сям торчали такие же типичные небоскребики, не впечатляющие ни размахом, ни архитектурными очертаниями. И все же что-то милое, трогательное было в этом городе, представлявшем собой заново отстроенный Целиноград. А еще здесь проживали более семисот тысяч человек, которым грозила страшная, неумолимая смерть. И времени, чтобы их спасти, было очень, очень мало.