Сергей Донской - Туманный вирус

Он продолжал размышлять об этом в лифте, напоминающем жилую комнату, отделанную красным деревом и мрамором.

— Зимний сад, — объявил сопровождающий на третьем этаже.

Войдя туда, Белов подумал, что слухи о великолепии «Белой ставки» весьма преувеличены. Это было не слишком просторное помещение, заставленное обычными белыми кадками с растительностью. В центре торчала довольно убогая бронзовая колонна со львами и орлами. Правда, пахло здесь здорово. А из окна открывался изумительный вид на Байтерек — главный монумент столицы, увенчанный двадцатиметровым стеклянным шаром.

Белов хотел поинтересоваться, что означает сие сооружение, когда прозвучал торжественный голос: «Господин президент республики Казахстан!» — и в помещение зимнего сада вошел немолодой, полный мужчина маленького роста, в котором угадывался тот самый Султанбаев, портреты которого украшали все улицы города. Его сопровождали двое мужчин — один изможденный, с нездоровым цветом кожи и отеками под равнодушными глазами, второй — крепкий, бодрый, с румяными щеками и правильными чертами лица. Когда все трое расселись на трех креслах, установленных у стены, напрягшаяся Багила представила их Белову.

Человек, похожий на Султанбаева, именно им и оказался. Худой старик с морщинистым лицом был председателем Комитета Национальной Безопасности господином Шухарбаевым. Румяного красавца звали Касимом Нурмухамбековичем Мухамбековым, он возглавлял казахское МВД.

Когда Багила представила их Белову, никто не выдавил из себя ни словечка и не расщедрился на приветливый кивок. Сесть ему тоже не предложили, да и не на что было: кроме занятых кресел в зимнем саду никакой мебели не было.

Вообще-то Белов не устал, но терпеть такое высокомерное к себе отношение было не слишком приятно. Приходилось стоять, перетаптываясь с ноги на ногу, под скрещенными взглядами первых лиц государства и чувствовать себя полным ничтожеством. На что, впрочем, и был рассчитан этот маленький домашний спектакль.

Некоторое время Султанбаев разглядывал его своими непроницаемыми черными глазами, блестящими, как маслины, а потом спросил:

— Скажите, уважаемый, вы уже принимали участие в операциях подобного рода?

— Да, — ответил Белов. И добавил, не моргнув глазом: — Неоднократно.

— Хорошо, — кивнул Султанбаев.

Его соратники глубокомысленно закивали тоже. Все три головы замерли и повернулись к Багиле, выступившей вперед в своем изысканном наряде.

— Сегодня, во время нападения, господин Белов проявил себя с самой лучшей стороны, — сказала она. — С его помощью, — она покосилась на Белова, — мы ликвидировали банду террористов. Наверное, они думали, что в машине ехали вы, господин президент. — Она слегка поклонилась в сторону Султанбаева. — Какое счастье, что это были не вы, Манарбек Султанбаевич.

Белов заметил, что во время этой тирады пергаментное лицо комитетчика напряглось, а потом расслабилось. Словно он опасался услышать нечто неприятное, но под конец успокоился. А вот министр МВД реагировал иначе: слушал речь Багилы с саркастической усмешкой.

Белов подумал, что самое время внести ясность в простое дело, вокруг которого зачем-то было напущено столько тумана.

— Прошу простить, — сказал он, — но я вынужден поправить многоуважаемую госпожу Жунзакову. — Произнося эту фразу, он подумал, что очень быстро обучился восточному искусству льстить собеседникам по поводу и без. — Еще в аэропорту я заметил слежку…

— Это были наши люди из Службы Охраны Президента, — поспешно вставила Багила.

Троица государственных мужей слушала обоих со все возрастающим интересом.

— Плюс неизвестный длинноволосый хиппарь, который следил за сотрудниками СОП, — перебил казашку Белов. — Думаю, он предупредил сообщников, уже находившихся в засаде. Покушения на президента не было. Убить хотели меня.

Похоже, Султанбаев почувствовал себя задетым.

— Почему не меня? — запальчиво спросил он.

— Мне сказал об этом один из террористов, — ответил Белов. — Перед смертью.

Султанбаев недовольно засопел и отвернулся. Вопреки здравому смыслу, ему казалось невероятным, чтобы кто-то хоть в чем-то оказался более важным, чем он сам.

Комитетчик и министр допускали такую возможность.

— Кто его убил? — осведомился Мухамбеков.

— Он умер от потери крови, — сказал Белов.

Как будто кровотечение у бронебойщика началось само собой, а не от пули, перебившей артерию.