Анатолий Ромов - Тень чужака

— Вы уверены, что меня ударили? Может, кто-то кинул камень?

— Камень? — Лоусон помолчал. — Нет, сэр. Мы с Коулменом тоже думали об этом. Поскольку такой человек, как вы, вряд ли подпустил бы к себе кого-то. И все же уверен: это не камень. Кинуть издали камень так точно и с такой силой… Не знаю, кто на это способен. Сами-то вы, сэр, вы хоть что-то помните?

— Помню. Помню, как поднялся к дому Коулмена. Помню, как прошел на веранду. Помню записку на двери. Записка была подписана инициалами «Д.К.». Текст… Сейчас… «Буду к двум тридцати». Да, кажется так. Больше не помню ничего. Темнота. Потом очнулся здесь. Вчера. Все. Вы с Коулменом осмотрели место?

— Конечно. Облазили все. Если не считать примятой травы, никаких следов. Причем Коулмен сказал, что утром ходил по участку, так что следы, скорее всего, принадлежат ему.

— Собаки у Коулмена нет?

— Нет. Раньше была, но сейчас нет. Конечно, с собакой было бы легче.

— Вы нашли меня — и что сделали?

— Перевязали голову. Перенесли в дом. Потом я позвонил в наш медпункт. В Дэмпарте. Подробно описал, что с вами. Дежурный врач сказал: пока перевозить вас в Дэмпарт не стоит, это может плохо кончиться. Лучше просто положить в кровать. Сегодня он обещал или приехать сам, или прислать медсестру. Думаю, кто-то из них обязательно приедет.

— Наверное, хотите спать?

— Я? — Лоусон встряхнул головой. — О, сэр… Вообще-то я спал всего часа два. Но я выносливый. Потерплю.

— Не нужно терпеть. Здесь есть где лечь?

— Здесь? Конечно. Здесь большой дом.

— Тогда идите спать, раз большой дом. Считайте, это мой приказ. Простите, Лоусон, но у вас вид сонной мухи.

— Но, сэр…

Лоусона прервал раздавшийся где-то за дверью комнаты телефонный звонок. Раздались шаги, трубку сняли. Через секунду незнакомый Шутову мужской голос сказал:

— Да, мэм… Да… Совершенно верно… Не знаю… У нас… Кажется… вчера на какое-то время… Да, мэм… К сожалению, не видел… Сестра… Сейчас, мэм… — Дверь открылась, в комнату заглянул парень. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять: это брат Наташи. Однако на взгляд Шутова, сходство с сестрой переходило у Николая Уланова чуть ли не в полную противоположность. Высокий, с резкими чертами лица, большим прямым носом и широко расставленными светло-карими глазами, Уланов, казалось, был просто рожден для такого места, как Грин-кемп. Чего Шутов совсем бы не сказал о Наташе. Увидев Лоусона и Шутова, Николай Уланов чуть отодвинул от уха переносную телефонную трубку, которую держал в руках. — Ларри… О, мистер Шутов, простите… Ларри, мистер Шутов может говорить?

— Не нужно спрашивать Ларри. Я могу говорить.

— Простите, мистер Шутов. Я Ник Уланов. Секретарь мистера Макнэлли, начальника полиции Фэрбенкса, интересуется: в состоянии ли вы говорить с ним. Что сказать?

— В состоянии. Спасибо, Ник. — Взял трубку: — Шутов слушает.

— Мистер Шутов? — Это был голос Карин. — Как вы?

— Терпимо.

— Да? Нам сказали, с вами случилось что-то ужасное. Это правда?

— Сейчас уже все позади. Как я понял, ваш шеф хочет со мной поговорить?

— Да, мистер Шутов. Могу я его дать?

— Конечно. Рад буду его услышать. Почти тут же в трубке раздался голос Макнэлли:

— Майк? Вы живы? Лоусон сказал, на вас вчера было совершено нападение. Это так?

— Не знаю, Крис. Знаю только, что в верховье Инны, когда я поднялся к дому бакенщика Коулмена, я вдруг вырубился. Очнулся через несколько часов в доме смотрителя Уланова. Голова разламывалась от боли, не мог двинуть ни рукой, ни ногой. Лоусон сказал, что они с Коулменом нашли меня на веранде дома с разбитым затылком. Поскольку везти меня в Дэмпарт в таком состоянии они посчитали опасным, я был перевезен в дом Улановых. Вот все, что я знаю.

— Майк… — В трубке наступила долгая пауза. — Майк, вчера у меня был Джеймс. И рассказал мне… обо всех обстоятельствах. Я правильно понял: вы уполномочили его это сделать?

— Правильно.

— Знаете, Майк… Скажу честно: сначала, когда Джеймс сообщил о вашем желании оставить Минтоукук, я был взбешен. Я могу простить людям все, кроме трусости. Я был уверен: ваше желание продиктовано именно трусостью. Вы понимаете меня?

— Понимаю. Я действительно струсил.

— Да? Черт… Хорошо хоть, вы говорите прямо.

— В таких случаях можно говорить только прямо.

— Майк… Сейчас, после того, что случилось… Вы сами понимаете: если вы будете настаивать на своем увольнении, я подпишу ваш рапорт. Я просто не смогу его не подписать. Вы понимаете меня?