Владимир Рыбин - Сокол, № 1, 1991

— Золото не зарывают, а возносят. На куполах было золото, тридцать пудов.

— Тридцать?! А внизу сколько же?

— Где внизу?

— Ну под Храмом. — Он искоса глянул на Климова. — Вспоминай, дядь Миш, а то ведь уворуют.

— Да не знаю я ни про какой низ.

— Может, чертеж поглядеть? Ну низ этот?

— Цокольную часть?

— Во-во, фундамент. Не кошелек же потерянный, пуды лежат, должно быть место обозначено.

— С чего ты взял?

— Говорят, — уклонился Петро и опять искоса глянул на Климова, словно спрашивая: не наврал ли?

Климов отвернулся, поглядел в окно, изукрашенное белыми метелками мороза, перевел взгляд на лепной потолок, потом на книги. И вдруг в простенке между шкафами увидел стоявшего во весь рост Петра. Странно было, будто не он только что сидел за столом, похлопывал ладонью по альбому и выпытывал своего дядю. А теперь, казалось, только что вошел и с интересом озирался какими-то незнакомыми, страшными, абсолютно черными глазами без зрачков.

— Ты, дядь Миш, давай пошевели мозгами, дело серьезное.

Климов вздрогнул, потому что голос был оттуда, из-за стола, и увидел Петра на своем месте. Опять глянул в простенок, но там никого не было. Почему-то вдруг захотелось перекреститься. Подумал, что это уже черт-те что, если видения начались. То голос какой-то слышал, а теперь вот чудится…

— Да не знаю я никакого золота.

— А чертежи-то, чертежи.

— Тут вам, ребятки, не повезло. Боюсь, не найдете вы чертежей, украли их.

— Как украли? Когда?!

— Лет десять как. На «Теремок» тогда нападение было.

И начал дядя Миша рассказывать…

— Ну и чего? — спросил Ефим.

Он поднял голову от верстака, передернулся после сна, с интересом глянул на старика. Тот потягивал чай из стакана, уставив на слесаря пристальный зрачок стеклянного глаза. Была какая-то жуть в этом зрачке, будто наганом нацелились.

— Надо же, сморило. К бутылке не притрагивался, а сморило. Ты чего-то рассказывал или мне привиделось?

— Рассказывал. Про Храм.

— Красивый, видать, был?

— Ты Исаакиевский собор в Ленинграде знаешь?

— Знаю. На экскурсию ездили еще в школе.

— Почти такой же. Высота Исаакия — сто один метр, Храма — сто два.

Ефим выругался и задумался. И старик молчал, всматриваясь своим дурным глазом куда-то в угол. И никто не приходил за слесарем, не стучался. Тихо было в подвале, только вода булькала в трубе да где-то, не понять и где, скреблась мышь.

— Наделали делов, напортачили, мать вашу так, — снова выругался Ефим. — Неужто никто не разъяснил? Зачем взрывать-то? Туристам бы показывали, деньгу гребли.

— Не думали тогда ни о каких туристах. Сами себе короли были, строили счастливое будущее, на зависть миру.

— Построили!..

— Все старое хотели порушить да переломать, чтобы новое, значит…

— Ага, бассейн построили. Лужу посреди города. Купаться, конечно, хорошо, но ведь можно было и в другом месте яму-то вырыть.

— Да разве только Храм Христа Спасителя взорвали? А Страстной монастырь, а Чудов монастырь, а Казанский собор, а храм Спаса на Бору, а Никольские да Иверские ворота, а красивейшие церкви Николы Большой Крест, Успения Пресвятой Богородицы, Николы, Святого Мирона, Владимирской Богоматери… Тысячи храмов да старинных зданий порушили. Во имя чего, я тебя спрашиваю?!.

— М-да! — только и ответил Ефим и опять хотел матюкнуться, да передумал. Взял бутылку, повертел в руках и поставил на место. — М-да, строители… И золото, значит, того?..

— С золотом целая история.

— Не нашли? Так давай поищем.

— Погоди, помозговать нужно. Как прежде-то? Не помолившись, ничего не начинали.

— Ну молись скорей.

— Вот я и вспоминаю. Дядя Миша-то нас тогда удивил, удиви-ил…

И он начал рассказывать историю, будто вычитанную из детективных книжек. Храм-то строил первый архитектор его императорского величества Николая I по фамилии Тон. А были и другие архитекторы рядом. Один из них — Никита Мостовиков, предлагавший делать Храм поменьше да попроще, чтобы не выпячивался среди других, не давил на старину…

— Эх-хе-хе, — вздохнул старик, — знал бы он, что со стариной-то потом сделают…

Так вот, построил этот Никита себе красивый домик — «Теремок», а в нем вместе со старыми книгами собрал все о Храме Христа Спасителя, в том числе и копии чертежей. Потом в этом «Теремке» жил внук Никиты — Вадим Мостовиков. И после революции, в начале двадцатых годов, случилась беда — ограбили «Теремок». Сторожа зарезали, женщину, которая была в доме, задушили. Ничего почти не украли, а папки с копиями чертежей распотрошили и унесли все, что касалось Храма, особенно его цокольной части.