Андрей Воронин - Слепой. Операция «Атлантический циклон»

Разговор начался уже по дороге. Китаец хотел обойтись без лишних ушей, чего в ресторане было довольно затруднительно избежать. Он деликатно намекнул журналисту, что его статья нанесла ущерб хлебному бизнесу, продажи заметно упали. Нет, китаец не имел никаких претензий, у каждого своя работа, и человек делает то, что считает нужным. Но он хотел бы избежать новых публикаций на эту тему и готов заплатить хорошие деньги. И вскользь, как бы невзначай и в завуалированной форме упомянул о Гущине.

Тут уж понимай как хочешь: либо китаец намекал на то, какая судьба ждет журналиста в случае отказа, либо смерть чиновника была делом рук его сообщников. В любом случае, отказавшись, Быстров шел на огромный риск. И он согласился.

Китаец оказался человеком слова. Он и деньги немедленно выдал, и в ресторан сводил. Гад, короче. А гад потому, что Олег, имея возможность заказывать самое дорогое спиртное, вынужден был сдерживаться. Не хватало еще спьяну потерять кругленькую сумму отступных, врученных уроженцем Поднебесной. И Быстров постарался отыграться на закусках.

Генерал Иванихин был областным начальником одной из силовых российских служб. Генерал Лошкарев был его заместителем. Оба они находились в одном звании — генерал-майор, только Иванихин был старше и получил его раньше. Кроме возраста существовали другие отличия. Иванихин был отчаянным футбольным болельщиком и наивно верил, будто на своем домашнем чемпионате мира российские футболисты как минимум повторят успех далекого 1966 года, станут призерами. Лошкарев в качестве болельщика спортом вообще не увлекался, он до сих пор в меру сил занимался боевым самбо.

Иванихин, пообщавшись с американским коллегой, перешел с сигарет на вроде бы менее вредные сигары. Лошкарев вообще не курил. Как-то по молодости слегка побаловался, но хватило ума остановиться. Он любил на досуге почитать модных писателей. Иванихин давно не читал ничего кроме специальной литературы.

Эти два генерала уселись в кабинете Иванихина, когда здание почти опустело. Таким был стиль работы начальника, днем он решал текущие вопросы, а вечером обсуждал задачи на будущее. И сейчас по многолетней привычке самый неприятный вопрос Иванихин оставил на закуску:

— В Златоглавой опять мудрят, делают вид, будто умнее всех, а мы на местах только ушами хлопаем и зарплату получаем.

— В чем выражается их мудрость сейчас? — ехидно поинтересовался Лошкарев.

— В остром приступе чайнофобии. Их в Москве озаботило, почему в одном из наших городов разгорелся ажиотаж вокруг китайского хлеба. Словно нет у них других причин для головной боли.

— Москвичей понять можно. Хлеб — наиважнейший продукт. Его все едят, лишив народ хлеба, можно спровоцировать протестные выступления, — осторожно возразил Лошкарев начальнику.

— Открыл Америку. Я это понимаю не хуже твоего. Но ты мне ответь на такой вопрос, — сказал Иванихин и задал сразу два вопроса. — Зачем китайцам устраивать нам провокации? И какой смысл, если они действительно строят нам козни, организовывать хлебную монополию в городе со всего-то стотысячным населением?

— Логику китайцев способен предсказать даже не всякий китаец, что уж говорить о русском человеке. А маленький городок может использоваться в качестве полигона с дальнейшим перенесением его опыта на крупные объекты.

— Категорически возражаю. Возможно, китайцам так же сложно понять нашу логику, как нам — ихнюю, но существуют ясные вещи, понятные каждому. Любое государство контролирует свой хлебный рынок и никогда не допустит, чтобы доля иностранцев превысила критическую отметку. Почти уверен, что в городе случился обычный передел рынка в пользу нашего южного соседа. Не велика беда, что такое сто тысяч по сравнению со ста пятьюдесятью миллионами! Но это мое личное мнение, а нам поставлена конкретная задача — разобраться с китайскими хлебопеками.

— Разобраться можно по-разному, — многозначительно заметил Лошкарев.

— В смысле узнать их цели, — уточнил Иванихин.

— Задачка не для средних умов.

— Была бы для средних, я бы сейчас говорил с другим человеком.

— Тут сложно придумать что-то толковое, даже будучи семи пядей во лбу. У китайцев замкнутая система, в которую допускаются только свои люди, соотечественники. А нам нужен не просто соотечественник, но к тому же умеющий печь хлеб. Кстати, у меня по этому поводу возникла одна идея.

— Делись.

— Мы легко установим, является ли китайская хлебная экспансия враждебным актом или результатом конкурентной борьбы.