Василий Горлов - Код Маннергейма

И был ветер страшный, и занесло всех песком пустынным. От шестого же часа тьма была по всей земле до часа девятого, и выли псы всюду и птицы попрятались. И давали стражники Ему уксус с желчью, но не стал пить Он. Около же девятого часа возопил Иисус: «Сила Моя, для чего ты оставила Меня?» И испустил дух. И разодралась завеса в храме надвое сверху донизу, и земля потряслась, и камни расселись, и в страхе бежали все с горы Голгофской. Лишь остались стражи Его, да многие женщины падали ниц, рвали волосы свои и плакали. Была там и Мария Магдалина, и мать сыновей Зеведеевых, и другие. А неверного пса Господня Фому били тростями стражники и отгоняли от креста Его. И стала гроза по всей земле, и вода с небес лилась потопом, то плакало Небо о Сыне Человеческом.

Когда же настал вечер, пришел к римскому прокуратору богатый человек саддукей Никодим и друг его из Аримафеи Иосиф, которых просила о том Мария Магдалина, ибо знали они ее. И отдал им Пилат тело Иисусово, и взяли тело, и обвили его чистою плащаницею, и умастили мирром, и положили в новой гробнице в скале у вод Кедронских, и привалили вход камнем большим. И была с ними Мария Магдалина плачущая, и сидела она у гроба Его. На другой же день в субботу пришли к прокуратору первосвященники и фарисеи и говорили: «Господин! Мы вспомнили, что обманщик тот прорицал: после трех дней воскресну, прикажи охранять гроб, чтобы ученики Его, придя ночью, не украли Его и не сказали народу: воскрес из мертвых». И послал Пилат с ними центуриона Петрония. На рассвете первого дня недели к ученикам Его, собравшимся тайно в доме одном, ибо искали их слуги первосвященника, пришла Мария Магдалина, бывшая у гроба. И поведала, что Сын Человеческий, как и предрекал до того, на третий день по смерти Своей воскрес. Она была у гробницы и нашла там камень, вход запечатывающий, отваленным, а гробницу пустою, и стражей спящими. И устрашилась она, и пришла в трепет; и явился ей тогда Иисус, и не сразу узнала она Его. И услышав, что Он жив, бывшие с Ним не поверили. Вечером же дня, когда возлежали они в доме том, явился Иисус одиннадцати и говорил им, и поверили тогда. А раба Его неверного Фомы не было с ними, и говорили ему, и не верил он до времени, пока не увидит своими глазами. И сказали о нем: Фома неверующий.

И явился Сын Человеческий вновь, и была с Ним Мария Магдалина, и опирался Он на плечи ей, ибо не держали ноги израненные Его. И сказал Иисус неверному Фоме: «Вот Я; веришь ли, чадо?» И возрадовался Фома, и славил Господа Иисуса Христа.

И явился Сын Человеческий в другой раз ученикам Своим на пути в Галилею, как и предрекал, и говорил с ними. И пошли одиннадцать в разные пределы проповедовать учение Его, как разумели, а пес Господень Фома не мог отлепиться сердцем от Сына Человеческого и следовал по путям Его.

И всюду в восточных пределах и в стране персидской, и других землях встречал свидетельства о Иисусе Христе, что был там, и утешал многих, и исцелял болезни разные, и предрекал приближение Царствия Небесного на земле. И имя Ему там было Исса, и была с Ним Мария Магдалина. И пришел раб Его неверный Фома в страну индийскую, и дошел до пределов тибетских, и…

Чистый и высокий юношеский голос, нараспев читающий древний текст, внезапно оборвался.

В наступившей тишине они явственно услышали смертельную ноту, пропетую спущенной тугой тетивой, и короткий свист стрелы. Зазубренный металлический наконечник, прорвав ветхий коричневый хитон, вошел невысокому худому человеку чуть правее и ниже левой лопатки и, преодолев сопротивление тканей и сердечной мышцы, застрял в пергаментном свитке, спрятанном под одеждой на обожженной солнцем худой безволосой груди.

Стоявший на коленях маленький человек повалился вперед. Испуганная его падением, юркнувшая под камень крохотная черная ящерица, часто подрагивая тонким хвостом и несмело выглядывая из своего укрытия, могла видеть, как на перепачканном дорожной пылью поросшем юношеской редкой бороденкой лице тихо угасала мягкая улыбка совершенно счастливого человека…

Николай нащупал пальцами неровные края небольшого рваного отверстия — самой последней точки незаконченного Евангелия от Фомы — и придвинулся поближе к огню костра, чтобы рассмотреть пергаментный свиток.

Они разглядывали размытый бледно-розовый контур вокруг рваной раны, и древняя кожа пергамента в этом месте еще была влажной от пролитой почти две тысячи лет назад крови. Почему-то это не удивляло.