Дмитрий Красько - Волк-одиночка

Но я был не псих-доктор. Я вообще к медикам имел весьма опосредованное отношение — лечился у них, было дело. Но — все. Кроме этого — да еще тесного дружеского знакомства с парой-тройкой врачей и медсестер — ни в какие прямые контакты с наследниками Гиппократа не входил. Они существовали в своем мире, я — в своем. И нам, по-хорошему, было неплохо друг без друга.

А Васек, довольный тем, как складывалась его жизнь с Верочкой под боком, весело крутил баранку, в его сарделистых лапах похожую на игрушку. Город, покрытый тьмой с нечастыми вкраплениями световых пятен от фонарей и запоздалых машин, постепенно отползал за кормовую часть «Шевроле». Как и обещал пятнистый, меня везли за его пределы, где, по задумке, должна быть поставлена точка в моей безалаберной жизни. Я, конечно, с таким положением дел был не согласен и мог бы выдвинуть кучу аргументов — главным из которых была «Беретта» — в пользу своего мнения, но решил не торопиться и посмотреть, куда они меня вывезут. Может, увижу что интересное. Чем черт не шутит.

Но, после того как машина отмотала положенные километры, оказалось, что черт вообще ничем не шутит. Обычная унылая осенняя картина, пушкинских очей очарованье. Загородный лесок, топтанный-перетоптанный стадами грибников и ягодников. К тому же еще и окутанный ватной туманностью ночи. В общем, самое место — а даже, наверное, и самое время — лишить человека, а именно меня, жизни.

Подозреваю, для этого сперва гуманоид, а потом и Васек вылезли из машины и встали в очередь у моей, пассажирской, дверцы. Бежать в темном и незнакомом лесу, по их мнению, мне было некуда. К тому же Васек догадался предварительно вытащить из замка зажигания ключи. Так что они могли радоваться и в мыслях потирать натруженные мозолистые руки — эка ловко провели меня, простого, как Джордж Вашингтон на банкноте, парня.

Только это они так думали. А на самом деле, по секрету скажу, я отнюдь не горел желанием помирать в этом лесу, хоть он, возможно, и был — с точки зрения незабвенной памяти Александр Сергеича — необычайно красив. Я, чтобы не соврать, лелеял мечту загнуться в собственной кровати, пусть и продавленной от постоянных секс-схваток, и загнуться лет этак через пару-тройку. Десятков, разумеется. Имею право помечтать, да?

И, прежде чем Васек, подцепив ручку двумя пальцами, распахнул дверь, я вытащил из-за пояса «Беретту», чем очень удивил сексуально озабоченного амбала, который неожиданно оказался нос к носу с огнестрельной железякой. Допускаю, что до этого они ни разу не виделись. Допускаю даже, что черная дырочка, уставившаяся в Васьково лицо, не возбудила его. У Верочки, должно быть, с дырочкой в этом плане все гораздо лучше. Но вот верещать было совсем ни к чему. Прыгать назад, впрочем, тоже. Потому что там стоял пятнистый, никак не ожидавший от Васька таких чудес акробатики.

В общем, ребята рухнули на землю, запутавшись друг в друге — ноги Васька в руках пигментированного, и наоборот. Гуманоид отчаянно заматерился, ткнувшись носом в жесткий и огромный Васькин каблук, замотылял руками, причем в правой неожиданно сверкнул — в свете фар «Шевроле» — пистолет. Не бог весть что, — судя по форме, пистолет Макарова, — но все равно смертельно.

А у меня, если разобраться, выбора особого уже и не было. Игра могла идти только на выигрыш. И я выстрелил. Даже дважды.

Непоседа Васек слегка испортил картину, не вовремя вскочив на ноги и поймав животом обе пули. Впрочем, подгадил он не только мне, но и своему напарнику — тот тоже оказался не пальцем деланный, тоже дважды успел нажать на курок, даром, что в пятнышках. Попал, разумеется, в Васька.

Амбал проблеял что-то жалобное, упал боком на землю и, судя по всему, помер. Пятнистый, наверное, постарался. Мои две пули в брюхо — это, конечно, насмерть, но постепенно. А тут — не отходя от кассы. Гадом буду — гуманоид удружил.

Гибель спутника его не удовлетворила — после того, как тело Васька перестало загораживать сектор обстрела, он бабахнул еще пару раз. Но я, хитрый, как палец в непотребном месте, уже выпал из машины, так что пули прошли где-то гораздо выше моей головы. Жалко только, что крыть мне было нечем — жухлая осенняя трава да туловище убиенного Василия надежно скрывали покрытого пятнышками очкарика, в руках у которого был пистолет, а в голове — желание переиграть меня в этой партии.

Впрочем, кроме этого, у него тоже ничего не было. Мертвый Васек играл за обе команды, не давая прицелиться и ему. Оставалось одно — лежать и ждать. Война нервов. Кто кого перележит. Земля, конечно, была сырая и холодная, лежать на ней было неудобственно, в голову лезли мысли о простатите и прочие медицинские глупости, но у меня все равно имелось кой-какое преимущество. Истомленное долгими и тяжкими военными трудами, мое искалеченное, помятое и поцарапанное туловище приняло лежачее положение, как высшую благодать — оно получило шаровую возможность слегка отдохнуть, и собиралось этим вовсю попользоваться. Меня беспокоило лишь то, что, расслабившись, я могу среагировать на взрыв эмоций пятнистого на пару-тройку мгновений позже, чем нужно. Но, по зрелом размышлении, решил, что успею. Все-таки между мной и моим визави было никак не меньше пяти метров, к тому же он не знал моего точного местоположения, что само по себе давало мне фору во времени.