Дмитрий Красько - Охота на охотников

— Молчишь, — строго констатировал Зуев. — А ведь я тебя предупреждал — сколько веревочке не виться… Ну что, граждане понятые? Сейчас мы поднимемся в квартиру и составим протокол…

Решение пришло неожиданно. Все равно терять было уже нечего. А в тюрьме я ни за что и никогда не докажу, что не причастен к последним событиям. Оставаясь же на воле — чем черт не шутит?

И, схватив Зуева за пояс и руку, я швырнул его на стоявшего рядом мента. Два тела, спутавшись, рухнули, а я развернулся и пустился бежать. Секунд через десять позади громыхнул выстрел, но я его проигнорировал — было уже темно, и попасть в меня, тем более из «Макара», было нереально. К тому же, зная все местные козьи тропы, я предусмотрительно помчался не через арку на улицу, а в другую сторону — туда, где помойка, кусты и — свобода.

Ну, здравствуй, подпольная жизнь.

С такой скоростью я, наверное, еще никогда в жизни не бегал. Даже в школе, когда за мной гнался злой физрук со свистком в зубах — после того, как я бабахнул насаженный на циркуль капсюль у него под ногами. Физрук, конечно, был страшен в своей ярости, но он был с бодуна, и максимум, что мне грозило в случае поимки — оборванные уши. А вот что со мной сделают менты, ежели поймают, я и представить боялся. В застенки бросят — это конечно, но не застенки меня смущали. Потому что сначала со мной проведут разъяснительную работу по теме «Нельзя бросаться в одного мента другим ментом, потому что это некрасиво, неэстетично и противоречит ментовскому восприятию окружающей действительности». Результатом такой разъяснительной работы однозначно станут многочисленные синяки и шишки, которые появятся на моем теле от сильного раскаяния и осознания собственной неправоты.

В том, что именно так все и будет, я не сомневался. Менты — они тоже люди, им тоже время от времени хочется отстаивать свою честь кулаками. Тем более, когда повод есть. Плавали, знаем. Поэтому я стремился как можно быстрее и как можно дальше убежать от их праведного гнева.

У меня это получилось. Остановился я только через четыре квартала, изрядно поплутав по задворкам, закоулкам и прочим труднопроходимым местам. Теперь погони можно было не бояться — в темноте да по незнакомым ухабам Зуев с компанией не имел ни одного шанса на успех. Опасаться нужно было тотальной облавы, но я утешил себя тем, что убежал от собственного дома не меньше, чем на полтора километра — и это по прямой. Сколько выйдет по кривой — даже подумать страшно. Так что Зуев может спокойно утереться — оперативно блокировать и организовать прочесывание такого обширного участка в двенадцатом часу ночи у него просто не получится.

Одышка меня, как ни странно, не мучила — стресс, наверное. Хотя пробежал я немало — в километрах и не сосчитаешь, потому что петлял, словно заяц. Тем более бежал по пересеченной местности. Я погладил себя по умной и все еще довольно волосатой головке и сделал вывод, что нахожусь в прекрасной спортивной форме. Правда, только в том случае, когда следователь Зуев в зад дышит. Но и это немало.

Впрочем, после удачного побега мои проблемы отнюдь не закончились. Впереди маячили темень, довольно холодный осенний вечер и полное отсутствие финансов в кармане. Хорошо еще, что после принятия ванны я оделся в джинсы и рубашку, а не натянул халат на голое тело, как это делал обычно. Но нынешним вечером я ждал визитеров, а потому халат остался висеть на вешалке. Хоть в чем-то повезло.

Поскольку путь домой оказался для меня естественным образом закрыт, я присел на бордюр и принялся размышлять, что делать дальше. Вернее, решение этого вопроса было очевидным — требовалось попасть к одному из своих друзей, которых, слава богу, хватало. Все-таки с перерывом на армию я прожил в этом городе тридцать лет, успел обзавестись. Но все закадычные дружки, — в основном, бывшие коллеги по работе в третьем таксопарке, где я ударно трудился в течение последних десяти лет, — по закону подлости жили очень далеко. И как до них добраться посреди ночи, не имея в кармане ломаного гроша — вопрос.

Долго ломать над ним голову я, однако, не стал. Как говорил мой прапорщик, лошадь пусть думает — у ей башка большая. А нам думать не положено — нам нужно выполнять поставленную задачу.

Задача была — добраться до друзей. К примеру, к Генахе Кавалеристу, который и сосватал меня Иванцу. За что теперь должен был расплатиться прерванным сном. Что ж, мне одному, что ли, отдуваться? Нехрен! И я встал и пошел.